— Род Ли прикрыл тебя. Атаки на поселения не редкость, поэтому твой случай не уникален. Но мы не сможем защитить тебя в Изначальном Мире, на твоей горе пока только ты из рода Ли.
— Что с Лиангом?
— Правительство взяло его под крыло, он теперь в армии.
Я прикрыл глаза. Неприятно, но ничего страшного. Это даже может пойти на пользу Лиангу — он подтянет свою субординацию и научится работать в команде. А позже всё равно присоединится ко мне.
— Лианг — смелый парень. Не боится рисковать. Высок шанс, что он станет Эвольвером.
— Сколько я тут пролежал?
Они уже ввели термин «Эвольвер»? А не рано?
— Ты лежишь три дня. Тебя лихорадило, в кровь попала инфекция. Но сейчас твоей жизни ничто не угрожает. Приезжали твоя сестра и мачеха.
— Три дня… Когда меня выпишут?
— Я заказал протез. Послезавтра его установят и ты сможешь отдыхать дома. Советую не соваться в Изначальный Мир.
— Сколько уже сверхлюдей в мире?
— Больше трёх сотен. В сети распространился новый термин — Эвольверы. Теперь сверхлюдей называют только так.
— Сеть восстановили?
— Да. И сообщение между городами.
Я мысленно кивнул. В прошлой жизни было так же — примерно через две недели люди смогли исправить все сбои в сети.
— Отдыхай, Владислав. Ещё раз советую тебе не соваться в Изначальный Мир — у тебя там слишком много врагов.
— Спасибо вам. За всё.
— Это не мои заслуги. Род Ли никогда не бросает своих.
Делун ушёл, и я остался в одиночестве. Лианг в армии, и в ближайшее время мы вряд ли увидимся — ему навяжут новую команду. Неизвестно, что с Нацуко — смогла ли она дотронуться до пирамиды и переместиться на Землю? Мирослава сбежала из дома и уже должна быть в Уральском Княжестве. Надеюсь, что дед позаботился о ней и не пустил в Изначальный Мир… Жаль, не могу связаться с ним. Сеть восстановили, но мой смартфон сломан Кристаллом. А новый купить я смогу не скоро — их массовый выпуск начнётся только через месяца два.
Рука побаливала, но уже не так сильно. Терпимо. Единственное, что мне оставалось — лежать, смотреть в потолок и обдумывать все события. Я смог сократить срок, спустя который люди открыли способ становления Эвольвером. Но всего на двадцать дней. Если это и увеличит могущество человечества, то лишь ненамного. Мне нужно сделать следующий шаг — рассказать всем о свойствах гелия-три. Но… Не так рано. Сперва необходимо самому стать Эвольвером. И при этом не обычным Эвольвером, а тем, кем я хочу.
А для этого мне нужна сильная команда… Чёрт.
На следующий день пришла Мейли. Бледная, испуганная. Во время разговора постоянно косилась на мою культю.
— Мы смогли связаться с отцом, — грустно рассказывала сестра. — Он пошёл в Изначальный Мир и там чуть не умер. Сейчас в больнице лежит, как ты.
— Он ничего не потерял?
— Нет. Ему вспорол живот какой-то зверь, но папа выжил, — глаза Мейли налились слезами, но она сдержалась и не заплакала.
— Ты слышал про свою маму? Она стала Эвольвером. Её в сети называют Пылающей Княжной.
Хоть что-то не изменилось. В прошлой жизни маму так же называли. Она — мощный Ядерный Атомос с редкой базовой способностью, Манипуляцией Светом. В Руси она была одним из сильнейших Эвольверов.
— Не слышал. Рад, что у неё всё хорошо.
— Дядя Делун пообещал, что мы через неделю получим один смартфон на семью. Так что сможешь связаться с матерью и дедушкой.
— Мейфен мне не позволит, — хмыкнул я.
— Я поговорю с ней… — Мейли осеклась.
Вдруг раздался громкий стук — дверь распахнулась. В больничную палату вошла высокая женщина с огненно-рыжими волосами. Одетая в широкие светлые брюки и такого же цвета пиджак — она оглядела комнату и презрительно сморщила нос.
— Мама, — вырвалось у меня. Дыхание спёрло, в груди заныло. Как же я давно её не видел…
Роза Вавилонская повернулась ко мне.
— Я, наверное, пойду, — пискнула Мейли и попятилась к выходу.
— Береги себя, — кивнул я ей, успокаиваясь. Я и так совершил слишком много ошибок, сейчас нужно взять себя в руки.
Дверь закрылась, мы остались с мамой наедине.
— Я забираю тебя, — холодно заявила Роза. — Завтра полетим в Новгород.
Глаза матери — зелёные, глубокие. Лицо светлое, без единой морщинки. На вид ей не больше двадцати пяти-двадцати шести. Неудивительно, что мой отец всю жизнь любил её — до самой смерти.
— Я останусь здесь, — мягко ответил я, прикрыв глаза.
— Не останешься, — Роза убрала руки за спину и слегка приподняла подбородок. Всегда так делает, когда напряжена.