Особист вдруг встал, перегнулся через стол, схватил Вову за гимнастерку и притянул к себе.
— Жить хочешь?! В глаза, смотреть, в глаза!
Спектакль, вообще-то, был дешевым, но и Три Процента не относился к опытным, битым жизнью людям. Одного только не мог предвидеть главный режиссер и актер одновременно — не было в Вове того трепетно-благоговейного отношения к органам, которое было присуще почти всем советским людям в это время. Нет, как всякий околокриминальный деляга, он побаивался ментов, прокурорских и налоговую инспекцию, но не более того. А потому, Три Процента этой внезапной вспышки начальственного гнева не столько испугался, сколько ей удивился, но на всякий случай решил подыграть начальству, подпустив легкое заикание.
— Х-хочу.
— Тогда будешь делать то, что я скажу. Понял?
— П-понял.
Довольный произведенным эффектом, особист отпустил Вову и плюхнулся обратно на свой стул.
— Парень ты не глупый, стреляешь метко, нам, — особист многозначительно выделил это слово, — такие нужны. Держись за меня и не пропадешь. Но смотри, чуть что не так, обратно во вшивые окопы спишу, а немец приговор исполнит.
Попасть в стукачи Вове совсем не улыбалось, и он предпринял попытку соскочить.
— Я в окружении был.
— Ничего страшного, — попытка провалилась. — Я тебя к коменданту устрою, он давно помощника просил. У тебя семь классов есть?
— Даже десять.
— Еще лучше. Будешь с бумагами работать, а мне докладывать все, что на станции делается. Понял?
Три Процента кивнул.
— Хорошо себя покажешь — внештатным сотрудником оформлю. А теперь так, завтра в восемь ноль ноль явишься…
Из кабинетика Вова выскочил в растрепанных чувствах. С одной стороны, есть хорошая возможность пристроиться на тепленькое местечко в тылу. Сначала при бумагах, потом можно будет и на материальные ценности перебраться. А уж там-то он сумеет развернуться. С другой… Не по понятиям это. Да и совесть, вроде, где-то запротестовала. Надо же, столько лет молчала в тряпочку, а тут проснулась. Три Процента с трудом удержался от плевка на крашеный дощатый пол, жалко стало медсестричек, которые его намывали. Поживем — увидим, решил Вова и направился обратно в палатку, присутствовать сегодня на занятиях он не собирался.
В батальоне Лопухова встретили как героя, от дружески-благодарных хлопков через несколько минут заболела спина. Все уже знали, что отравы в мешочке хватило бы на всех, и еще осталось. Спас Вову комбат.
— Отставить! Чего на человека накинулись, дайте герою с ночи отдохнуть.
Так и сказал — герою. Просто, без всяких интонаций. Вот только героем себя Три Процента почему-то не чувствовал.
На следующий день, ровно в восемь ноль ноль Три процента предстал перед своим новым начальником. Комендант — старший лейтенант железнодорожник. Хорошо за сорок, явно из запаса. По должности он был военным комендантом железнодорожной станции и помощник ему не полагался, но из-за большого потока военных грузов, часть которых предназначалась для частей, расквартированных в городишке, с писаниной он один не справлялся. Вот и прислали ему в помощь Вову, точнее, в писари.
Заполнять многостраничные ведомости простой перьевой ручкой, постоянно макая ее в чернильницу, это не липовые контракты паркером подмахивать. Он относился к поколению уже в полной мере вкусившему все прелести компьютерных технологий, да и лекции шариковой ручкой записывать куда как проще. Пришлось Лопухову первое время попотеть, но ничего, через неделю втянулся и дело пошло. Да так пошло…
Предназначенные для местных госпиталей грузы, разгружали на одном из складов. И находился он как бы в двойном подчинении — начальника станции и военного коменданта. Пару раз Вове пришлось побывать в этом темном мрачноватом помещении, заваленном разнообразными тюками и заставленном ящиками. Несмотря на скудное освещение он сумел разглядеть, работавшую на этом складе учетчицу Клавдию. Точнее, сначала он увидел туго обтянутый темной юбкой зад, и мелькавшие ниже белые икры. Вовин организм тут же потребовал продолжения банкета, то есть знакомства и он вышел на охоту.
Выбрав момент, когда никого, кроме учетчицы на месте не было, Лопухов зашел в пакгауз. Яркий солнечный день сменился полумраком, и он на пару секунд ослеп. Женщина попыталась проскользнуть мимо Вовы, но он перекрыл ей путь левой рукой и грудью прижал к стене.
— Ну куда же ты? Куда?