— Сбили! Сбили! Ура-а-а!!!
Только Вова не принял участия во всеобщем ликовании, его больше интересовало место приземления немецкого летчика. А оно было…
— Лопухов, стой! Куда?
Вова рванул напрямую, пока остальные сообразили, в каком направлении стартовал их товарищ, прошло секунд пять. Теперь их сапоги бухали в десятке метров позади, и пока Вове удавалось удерживать дистанцию, одновременно отслеживая белеющий в небе купол. Постепенно он начал сдавать и длинноногий Пинчук принялся постепенно сокращать дистанцию, но тут забег подошел к концу.
Немец как раз успел погасить купол парашюта, когда набегающий красноармеец Лопухов, с ноги, как по футбольному мячу, пробил по фрицу. От души пробил. Поначалу он хотел просто пристрелить немца, но разум, пока бежал по полю, все-таки взял верх — за убийство готового языка, тем более летчика, по головке не погладят, тут трибуналом попахивает. Подбежавшие автоматчики добавили немцу сапогами. Тот и не думал сопротивляться, лежал, закрывая голову руками.
— Отставить! Прекратить, я сказал!
Сержант пожаловал, наконец, спас фрица. Утихомирить подчиненных отделенному удалось не сразу. Многие порывались поквитаться с вражиной не только за погибших летчиков, но и за собственный страх и обидное бессилие, когда ты роешь носом землю, а сверху тебя безнаказанно расстреливает неуязвимый самолет. Но сержант парень здоровый, справился. А тут и взводный нарисовался. По его приказу немца подняли с земли, сняли с него кобуру с пистолетом, раньше, когда его пинали, до этого никто не додумался. Прибрали немецкий парашют, значит, будут бригадные дамы щеголять в новом шелковом белье.
Немец постоянно валился с ног, здорово ему досталось, если бы не удерживающие его под руки автоматчики, точно рухнул. Теперь Вова смог его рассмотреть получше. Не юноша, лет двадцати пяти. Рост ниже среднего, плюгавый какой-то, лицо испуганное, серое. С правой стороны наливается синяк, достал-таки кто-то сапогом. Никаких наград под комбинезоном не видно. И это хваленый ас Геринга, которого они так боялись?
— Студент, чего он бормочет?
— Просит не убивать его.
Тьфу, от избытка чувств, Три Процента плюнул летчику под ноги.
— Ладно, без нас разберутся, — вмешался сержант, — пошли обратно.
С летчиком, действительно, разобрались без них — погрузили в машину и увезли. А на следующее утро начались другие события. Бригадное начальство решило, что без роты автоматчиков в них никак не обойтись. Раз начальство решило — пришлось участвовать. Утром два взвода посадили на танки и уже минут через двадцать, полтора десятка бронированных машин с десантом сосредоточились на краю перелеска.
— Утром немцы заняли Васильевку, — взводный указал на домишки, видневшиеся за перелеском. — Приказано их оттуда выбить.
Выбьем, если приказано. Автомат, лопатка, запасной диск на ремне, две сотни патронов россыпью в сидоре за плечами, четыре эргэдэшки и обычный мандраж перед боем. Красноармеец Лопухов к подвигу готов, только ох как умирать не хочется! И виду показать нельзя, молодежь смотрит — ветеран, едрит твою.
П-ш-ш-ш, п-ш-ш-ш! Захлопнулись с лязгом люки танков, взревели дизели, танки окутались клубами черного, удушливого выхлопа. Скрежетнула передача, поехали. Метров триста все шло хорошо, потом по броне сыпануло пулями, с визгом пошли рикошеты, кто-то закричал от боли.
— Прыгаем!
Автоматчиков сдуло с брони, остался только Вова. Он никак не мог разжать пальцы правой руки, которые намертво вросли в приваренную к башне скобу. Страх прыжка с несущегося танка пересилил страх смерти и сейчас Три Процента страстно хотел оказаться внутри, под прикрытием брони, а не снаружи. Сколько секунд продолжалась эта гонка он не помнил. Внезапно, клюнув носом, танк встал, башня начала вращение вправо. Сообразив, что сейчас произойдет, Лопухов кубарем скатился на землю.
Да-дах! Грохот выстрела оглушил. Танк начал разгоняться. Банг! Немецкая болванка, прилетевшая куда-то в правый борт, прервала разгон. Словно споткнувшись, машина замерла, откинулся башенный люк, и в нем показалась голова в ребристом шлеме. Банг! Второе попадание, танк загорелся. Зависть к укрытым броней танкистам мгновенно испарилась. Стряхнув оцепенение, Вова кинулся к нему, понимая, что в любой момент может рвануть боекомплект. В верхнем люке никого уже не было. Либо свалился вниз, либо на другую сторону, ближе к немцам.