Община, варящаяся в собственном соку, точное повторение дня вчерашнего в дне сегодняшнем, неизменная стабильность, зиждущаяся на неприятии любых нововведений, меняющих привычный уклад — вот сущность циклического бытия животного стада. Мир в себе, закрытый от влияний царящего за его пределами хаоса — идеальная модель мироздания, ставшая формой существования примитивных обществ. Но в этом лишенном потрясений мире нет впечатлений, нет собственно того, что называется историей, ибо история — это в значительной степени беспорядок, хаос, фантастическая смесь людей и событий. Кроме того, — это еще и движение, не всегда упорядоченное, часто стихийное, часто даже не имеющее определенной цели. Нет событий, нет движения — нет истории.
Человек всегда понимал событие как нечто, нарушающее привычный ход вещей. Отсюда большое количество «пустых» лет в трудах древних авторов — если спокойствие не было нарушено, значит, ничего и не произошло, и описывать, собственно говоря, нечего. И именно потому история первобытных обществ в учебниках и монографиях изложена скучно и неинтересно — кроме описания материальной культуры и антропологических изысканий там нет более ничего. Даже название для этого периода есть соответствующее — доисторический.
Община — основная единица человеческого общества во все времена — будь то средневековая сельская община или население современного мегаполиса.
Большинству людей нет никакого дела до векторного движения в никуда. Их вполне устраивает стабильная повторяемость. Призвание общины — охранять их интересы, их же задача — оградить общину от потрясений извне. Но человеческое бытие может иметь две формы — оно может быть активным или пассивным, циклически-загнивающим или векторно-пассионарным. С одной стороны — стремление к гармонии, а с другой — вечная борьба с собой и с окружающим миром. В серой массе человекообразных время от времени возникают отдельные личности, страдающие от постоянной неудовлетворенности сегодняшним днем и жаждущие этот день изменить, поломав при этом привычный цикл бытия. Спокойствие создает порядок в мире, в то время, как главным способом заявить о себе, выделиться из толпы одинаковых человечков является эпатаж, вызов, подрыв устоев со всеми вытекающими отсюда последствиями. Толпа — безликая биомасса — не способна ни на что, кроме сытого, монотонного прозябания. Вершить историю — удел немногих избранных. Не случайно история человечества, в большей степени, это лишь описание деяний великих людей.
Таким образом, тезис о том, что историю творит абстрактная и безликая сущность, именуемая народ, теряет всякий смысл. Любое движение вперед порождается не слепой энергией масс — в истоках его стоит человек или группа людей, одержимых жаждой деятельности, нацеленных на достижение каких-то целей, смысл которых понятен только для них.
Однако никакое движение невозможно, если за меньшинством не следует большинство. Здесь мы процитируем А. Тойнби, весьма точно излагающего суть данного вопроса: «Развитие — результат деятельности творческих индивидуальностей и творческих меньшинств; но они не могут двигаться вперед, если не смогут вовлечь в свое движение своих менее одаренных соотечественников; а «нетворческий» слой «рядовых» человечества, которые всегда образуют большинство, невозможно во всей его массе поднять до уровня лидеров за короткое время. Осуществить это на практике — невозможно… Задача лидера — сделать соотечественников своими сторонниками; а единственный способ, которым можно направить человеческие массы к непостижимой для их понимания цели, — это пробудить в них примитивную и универсальную способность к бездумному подражанию — мимезису. Мимезис — это, в конце концов, разновидность социальной муштры; ведь примитивное ухо, глухое к неземной музыке Орфеевой лиры, очень чувствительно воспринимает командные окрики сержанта на учебном плацу. Когда гениальный музыкант прекращает играть на волшебной флейте и гаркает властным голосом Фридриха-Вильгельма, человеческая масса, которая до этого стояла неподвижно, машинально начинает двигаться…»[1]
Управление массами подразумевает навязывание своих убеждений, своей воли безликому большинству персонифицированным меньшинством. Это своего рода социальная магия — непременный атрибут вождя, лидера, стремящегося встать во главе человеческой массы. Итак, в дальнейшем мы будем говорить о людях, в значительной степени одержимых, неудовлетворенных существующим положением вещей, ищущих действия, хотя бы это действие даже привело их к гибели. Мы будем говорить о творческом меньшинстве, если угодно, элите [2] — ярких индивидуальностях, проходящих путь от комплекса неполноценности к бесконтрольной мании величия. О тех, кому суждено встать во главе общества, привести его к расцвету, а затем низвергнуть в состояние упадка.
2
Автору кажется, что употребление этого термина не слишком уместно, и определение «творческое меньшинство» гораздо правильнее отображает суть данного понятия, но в современной социологии термин «элита» приобрел широкое распространение, поэтому мы не можем его игнорировать.