— Да нет же…
— А чего лицо красное?
— От мороза, — выдохнула мать и, утерев глаза платком, тихонько всхлипнула.
— Как успехи сегодня? Много наторговала? — продолжал допытываться сын, понимая, что у мамы действительно какие-то серьезные проблемы, о которых она не хочет распространяться.
— Да какое там наторговала! Двести рублей ни за что ни про что содрали! — не выдержала она и, тяжело опустившись на табуретку, расплакалась.
— Кто содрал? Тебя что — ограбили? — забеспокоился сын.
Мама лишь обреченно махнула рукой — мол, хоть и ограбили, что теперь сделать можно!
— Так скажи кто, я сейчас быстро…
Илье стоило немалого труда разговорить мать. Рассказ ее вышел путаным и чересчур эмоциональным. Мол, и так торговли никакой, ни у кого в этом городке денег нет, а тут бандиты, которые «рынок держат», подняли «местовые» аж вдвое. Кризис у них, а доллар, мол, вверх пополз. Вот придется теперь этим уродам аж двести рублей в неделю платить.
Впрочем, больше всего обидело мать даже не это.
— Представляешь, сынок, я этому бандюку в мамы гожусь, а он мне такие слова говорит! — утирая носовым платком воспаленные глаза, сокрушалась она.
— Какие такие слова? — нехорошо прищурился Дембель.
— Ой, сынок, даже повторять не хочу, — тяжело вздохнула мать.
— А ты повтори, — ощущая в себе внезапный прилив холодной ярости, попросил сын.
Мать оглянулась по сторонам, будто бы тут, в квартире, мог быть кто-нибудь посторонний, и произнесла:
— Он меня на «х» послал.
— Что?! — Кулаки Ильи сжались.
— Так и сказал: мол, если тебе, старая, на нашем рынке не нравится, вали на «х» отсюда, а то пинка под зад дадим…
Конечно же, Дембель прекрасно знал и о местных «охранниках»-вымогателях, и о Злобине, и о «местовых», которые взимаются едва ли не с каждого мелкого торгаша. Возмущайся не возмущайся таковы жизненные реалии, и никто не может их изменить. Уйти с одного рынка, чтобы искать счастья на другом, бессмысленно. Все торговые точки платят бандюкам Злого «местовые». Не торговать вообще — с голодухи подохнешь. Какая тут, в городке, еще работа? В ментовку идти — еще глупей: вон полгода назад выискался один правдолюбец, отнес заявление в ГОВД, так через два дня мусора его на патрульной машине сами бандитам отвезли, а те так избили, что до сих пор на рынке не видно.
А из дверей комнаты уже выходил Сергей Иванович — все это время он стоял за дверью, слушая печальное повествование жены.
— Сопляки, засранцы, — шептал он ненавидяще, вынимая из брюк ремень с краснофлотской бляхой, — это старому человеку такие слова…
Илья снял с вешалки куртку.
— Давно это было? — спросил он у матери.
— Ты куда, сынок? — испуганно округлила та глаза.
— Пока никуда… Мама, давно они к тебе подходили?
— Да пока товар сложила, пока сюда привезла… Соседку по дороге встретила, рассказала, душу отвела. Да уже больше часа… Сынок, ты что делать собираешься?
Не отвечая, Илья принялся одеваться, при этом он никак не мог попасть в рукава.
— Правильно, сынок, — неожиданно поддержал Дембеля выпивший отец, воинственно помахивая ремнем с краснофлотской бляхой, — нельзя этим гнидам спуску давать! А за мать — тем более. Я тоже с тобой.
— Куда же вы?! — запричитала мама, понимая, какую ошибку она допустила, поведав о бандитах. — Хотите, чтобы вам руки-ноги поломали?
— Да не волнуйся, ма, просто прогуляемся, — стараясь придать голосу успокаивающие интонации, произнес Илья. — Папа, может, я один схожу?!
— Ты мой сын, и я тебя одного никуда не пущу!
— Не беспокойся, мама, мы быстро… — через силу улыбнулся Дембель.
Зашел на кухню, прикрыл за собой дверь и, выдвинув из стола ящик, извлек оттуда хорошо наточенный нож. Осмотрелся, похлопал себя по карманам и, присев на корточки, сунул его в ботинок острием вниз…
Когда отец и сын Корниловы вышли из дому, было уже совсем темно. Над серыми бетонными коробками микрорайона висели низкие ватные тучи, и мертвенно-бледный контур луны едва различался среди их рваных краев. Конец длинной улицы, обставленной типовыми девятиэтажками, терялся где-то во мраке. Кое-где на тротуарах темнели длинные полосы — это была раскатанная детишками наледь.
— Черт, чуть не упал, — пробормотал отец, едва не поскользнувшись. — На автобусе поедем или пешком?
— Да чего тут на автобусе… Одна остановка всего, — нехотя отозвался Дембель, и Сергей Иванович, взглянув на сына, понял, что тот слишком сосредоточен, чтобы задавать ему такие пустячные вопросы.