Сперва, встав рядом с универсамом «Московский», многолюдным перед закрытием, зашмыгал носом и, утирая сухие глаза кулачками, загундосил:
— Люди добрые, подайте, кто сколько может, мамка умерла, похоронить не на что!
Люди добрые косились неодобрительно, недоверчиво, но тем не менее подавали. Добыча впечатляла — за сорок минут Сашка насобирал почти тридцать рублей. Но бизнес, так удачно начавшийся, столь же внезапно и застопорился: неожиданно в винно-водочном отделе, как раз сразу за входом, закипела жаркая русская драка, приехала ментовская машина, и пацаненку пришлось ретироваться: знакомство с местным спецраспределителем не входило в его ближайшие планы.
Проехав несколько остановок на автобусе, Саша встал у железнодорожного вокзала.
— Тетенька, на билет всего четыре рубля не хватает! — разносился по привокзальной площади дребезжащий детский дискант. — Дяденька, помогите чем можете, к мамке с папкой уехать не могу! Дайте, пожалуйста, вовек вашей доброты не забуду!
На вокзале тоже давали, но хуже. Получасовая добыча выглядела смехотворной: семь рублей металлической мелочью. Саша уже было подумывал переместиться к билетным кассам, где можно было рассчитывать на большее, но в этот момент услышал над самым ухом:
— Что ты тут делаешь?
Обернувшись, пацан увидел ментовского сержанта. Стоит, падла такая, возвышается над толпой, как каменный истукан с острова Пасхи. Глаза маленькие. Шея потная. Щеки обрюзгшие. Нос красный. Ноги раскорякой. И перегаром разит.
— Что тут делаешь, а? — с явной угрозой повторил мусор.
— Да я… Мамку встречаю, — попытался было выкрутиться Саша.
— Какую, етить твою мать, мамку? — возмутился милиционер. — Я за тобой уже десять минут наблюдаю! К прохожим пристаешь, деньги вымогаешь… А ну, за мною давай, мы тебя щас по полной программе оформим… — ласково пообещал страж порядка и протянул пальцы, чтобы схватить юного правонарушителя за рукав.
Однако задержать пацаненка не удалось — нырнув под локоть милиционера, Сашка бросился в уже закрывавшиеся двери автобуса. И лишь проехав несколько остановок, понял, как крупно ему повезло.
Доехав до остановки «Спиртзавод», мальчонка вышел, взглянул на электрические часы, светящиеся над бетонным козырьком гостиницы «Турист». Часы показывали половину восьмого, а это означало, что в его распоряжении еще как минимум полчаса. Конечно, в случае опоздания Яша будет ругаться, может, даже побьет… Но собственные деньги, на которые можно купить сигарет, того стоят. Да и цыгану можно лапши на уши навешать: «Мальборо» долго искал, нигде не было, потом в мусорню на вокзале залетел… Иди, дядя Яша, проверяй!
Встав у рынка, Саша вновь загундосил:
— Подайте, Христа ради, папка-пьяница из дому выгнал, мамка в больнице, братик голодный, сам второй день ничего не ел!
Спиртзаводской базарчик уже опустел. Ни посетителей, ни продавцов не наблюдалось — только случайные прохожие. Подавали мало — за десять минут лишь какая-то сердобольная старушка сунула мальчику металлический рубль да пьяная торговка дала остывший резиновый пирожок.
Вот тут-то и вспомнилось старое правило профессионалов: никогда не просить по вечерам…
Дожевав пирожок, Саша безнадежно махнул рукой и двинулся к автобусной остановке. Почему-то подумалось: бывают же в жизни и счастливые минуты! Вон когда-то в Бологом удалось скоммуниздить из открытой машины перочинный ножик, настоящий «швейцарский офицерский». Два месяца назад какой-то подвыпивший «новый русский», выходя из кабака при гостинице «Метрополь», сунул ему десять баксов. Наверное, меньше хотел дать, да в темноте не рассмотрел. А то вот еще дядя Дима рассказывал, как в бытность его в Москве некий бандюга на иномарке стодолларовую бумажку подарил… Закурив, пацаненок принялся размышлять: как распорядился бы он соткой баксов, если бы у него оказались такие деньги. Но, не надумав ничего путного, снова пересчитал собранное подаяние. Тридцать восемь рублей, конечно же, не сто долларов… Но, если разобраться, и это неплохо.
Вдалеке показался автобус на Новоселовку, и Сашка, аккуратно затушив окурок, сунул его в карман. Обернувшись, он вдруг засек неподалеку двоих, стоявших под уличным фонарем: высокий светловолосый мужчина в короткой плащевой куртке бережно держал под руку девушку с большими печальными глазами — на вид ей было не больше восемнадцати. Вязаный шарфик выбился из-под воротника дешевой искусственной шубки, и зоркий глаз Саши различил на ее груди маленький православный крестик.