— Сынок, ты ведь с Сортировочной своей еще не отоспался, устал, поди, полежал бы перед телевизором, — попыталась было урезонить Илью мать.
— Лучше на свежем воздухе постоять, пользы больше, — отмахнулся сын.
Понизив голос до заговорщицкого шепота, мать привела последний аргумент, долженствующий, по ее мнению, оставить сына дома:
— Я даже тебе с батей разрешаю водочки выпить… Только дома останься! Прошу сынок, ради меня. А?
— У батьки и так язва, хватит ему пить, — Дембель был непреклонен в своем решении, — да и мне что-то не хочется… Давай вытаскивай с балкона товар, вместе повезем!
Возражать не приходилось — уже через час Илья, стоя за железным прилавком, топтался по снегу, дул на покрасневшие от мороза пальцы, смотрел на снующих покупателей, то и дело покрикивая:
— Покупай, подешевело, было рубль, стало два! Кофе бразильский, жвачка американская, затычки немецкие! Товарищ милиционер! — закричал он милицейскому сержанту, который важно прохаживался меж рядов. — Купите себе «Олвэйз» с крылышками! По вашим глазам вижу, что вы именно это ищете!
Сержант остановился как вкопанный. Взглянул на наглеца из-под форменной цигейковой шапки с кокардой, нахмурился грозно…
— Ты это… чего шумишь?
— Прошу вас, гражданин начальник, купите себе прокладки для критических дней, с вас недорого возьму! — улыбался Илья так щедро, как это умел делать только он один.
— Я те не баба какая… — только и смог возразить милиционер, не зная, что можно сказать в столь щекотливой ситуации.
— Так ведь и видно, что не баба, а большой начальник! — лучился доброжелательностью Дембель. — Думаете, это только женщинам надо? В сапожки кирзовые вместо стелек положите, ножкам милицейским не так холодно ходить будет… Налетай, подешевело, гигиенические прокладки «Кэффри» и «Олвэйз» с крылышками! Для патрульно-постовой службы МВД большая скидка! — закричал веселый продавец на весь базар и, мигом забыв о сержанте, выхватил взглядом из толпы двух подвыпивших работяг с бутылкой самопальной «Столичной». — Мужики, если вы «Орбит» без сахара ищете, то это у меня есть, самый лучший на рынке!
— Да на хрена нам твоя «Орбита», — буркнул один, — сырка бы какого плавленого или огурцов соленых…
— A-а, ничего вы в бухле не понимаете. — Выйдя из-за прилавка, Илья подошел к работягам поближе. — Вмажете в подъезде без закуски, потому как шапкой занюхивать будете… домой придете, а женки ваши запах учуют, по голове настучат и ночью не дадут. А если упаковку «Орбита» без сахара пожевать — никакого перегара.
— А чо, правду мужик говорит, — неожиданно воодушевился второй работяга. — Сколько, говоришь, твоя «Орбита» стоит?
Мать Корнилова блаженствовала и, казалось, совсем забыла о недавних тревогах: какой сынок вырос, какой помощник! Еще четырех дня нету, а выручка двойная против обычного! Соседи-торговцы кивали одобрительно: молодец, чутко душу покупателя понимает, умеет товар лицом показать!
Проторговав с шутками-прибаутками до пяти вечера, Дембель устало вышел из-за прилавка. Подошел к воротам главного входа, расстегнул верхнюю пуговицу куртки, закурил.
Взгляд Ильи упал на безногого в инвалидной коляске… Этот молодой мужчина в пятнистой камуфляжной куртке, с какой-то неразборчивой надписью на картонке, прикрепленной к груди, показался Дембелю знакомым. И, наверное, если бы не железная щетина на щеках инвалида, не его потухшие, пьяноватые глаза, не растрепанные грязные волосы, Корнилов узнал бы его.
Но инвалид, столкнувшись со взглядом Дембеля, повел себя очень странно. Раскрыл рот, слабо вскрикнул, точно увидел привидение, на мгновение зажмурился, вновь открыл глаза… Спустя секунду он, лихорадочно работая ручными рычагами-педалями, быстро развернулся к Илье спиной и, даже позабыв о своем аккордеоне, со всей скоростью, на которую способна инвалидная коляска, покатил в сторону мусорных контейнеров, темневших неподалеку.
Конечно, Корнилов догнал бы коляску, если бы не окрик матери:
— Сынок, подойди сюда!
— Что, ма!
— Мне тут пятьсот рублей дают, а я никогда таких денег не видела… Посмотри, фальшивые или нет!
Со странной купюрой пришлось разбираться целых десять минут — бегать к соседям-торговцам за консультациями, смотреть на свет. И вскоре Корнилов позабыл и о безногом, показавшемся ему знакомым, и о его странном бегстве за мусорку…
На спиртзаводской рынок уже пали сиреневые сумерки, когда по торговым рядам пролетело: бандиты за «местовыми» пожаловали! И впрямь: как раз напротив главного входа, под уличным фонарем, стоял знакомый всему рынку грязно-синий «Форд-Скорпио». Рядом с машиной негромко беседовали о чем-то своем трое: кряжистый молодой человек в короткой кожаной куртке, зверовидный атлет с перебитым носом и молоденький розовощекий блондин.