Наверное, единственное, что выделяло Илью, — полное непонимание того, что есть страх. С самого детства он никогда и ничего не боялся. Ни в родной спиртзаводской микраге, когда в одиночку мог противостоять целой кодле из враждебного района; ни в «бурсе», то есть ПТУ, когда на дискотеках дрался сразу с двумя-тремя поддатыми старшекурсниками. «Бычок» Ильи — резкий удар лбом в переносицу врага, его коронный хук правой в челюсть снизу вверх, его двойной удар, кулаком и локтем, — все это не раз решало исход битв между своим и чужим двором. Правда, и получать приходилось за это много больше других, но такова уж плата за бесстрашие…
Не боялся Корнилов и на призывном пункте, когда грубо отвечал пьяному капитану-«покупателю», и потому не попал в хорошее место, оказавшись в воздушно-десантных войсках Северо-Кавказского округа, и на карантине, в первый же день послав куда подальше самого грозного прапорщика, и в сержантской учебке, свирепо матеря «дедов», которые после отбоя заставляли зашуганных молодых изображать «дембельский поезд»…
Уже после учебки ему дважды грозил дисциплинарный батальон, или, как его часто называют в армии, «дизель», но тут понаехали «покупатели» из дальних частей, и Корнилова в числе еще нескольких самых неблагонадежных сбагрили в полк, который, как было известно наверняка, скоро направляют в Чечню.
Нет плохих и хороших народов, нет народов-террористов и народов-преступников… Есть преступные начальники, которые втравливают свои народы в кровавую мясорубку, чтобы исподволь наживаться на этой бойне. Да и чеченцы оказались не такими дикими и кровожадными, какими их изображали в газетах, по «ящику» да на армейских воспитательных занятиях.
Но это Илья понял много позже.
А пока пришлось ходить в атаку, стрелять, убивать. Все было почти так же, как и в дворовых драках на Спиртзаводе: не выстрелишь во врага первым — выстрелят в тебя. Уже потом Корнилов дошел до очевидного: его поставили в такие условия, когда не убить было невозможно. Не убьешь ты — убьют тебя. Его и его друзей использовали как дешевое пушечное мясо, но ведь кто-то наверняка крупно нажился на этой войне!
Именно там, в Чечне, у Ильи Корнилова донельзя обострилось чувство справедливости. И чувство это принесло ему немало испытаний, немало горьких минут.
Так было и сразу по возвращении домой, в Москве, когда Илья в одиночку противостоял всесильному милицейскому генералу Свинареву, организовавшему преступный бизнес по торговле человеческими органами, изымаемыми на Грозненском фильтрационном пункте. Так было и в Чечне, куда Илья вскоре вернулся со своим боевым товарищем Сергеем Лазаревым; нанятые бывшим офицером «конторы», расчетливым и умным негодяем, друзья искали сбитый в начале войны вертолет с грузом фальшивых денег и печатных клише. Так было и в небольшом украинском городке Чернигове, куда бывший сержант ВДВ отправился на выручку младшего брала Лехи, против своей воли ставшего наркокурьером…
Что и говорить — потерь у Ильи было куда больше, чем приобретений. И, что печальней всего, терять приходилось самых дорогих и близких. Погиб при загадочных обстоятельствах чеченец Ваха Алхузаров, помогший Корнилову в борьбе с ментовским генералом. В высокогорном селении на юге Чечни нашел свою могилу Сергей Лазарев. А младший брат Леха вот уже полгода покоился под высоким земляным холмиком на городском кладбище. Алеша стал жертвой мести украинских наркобаронов…
Еще в Чечне к Илье намертво прилипла кликуха Дембель. Впрочем, Корнилов и не возражал: Дембель так Дембель, ничего зазорного в этом нет. Заслуженный дембель Российской армии — это не только неуставные аксельбанты на ладно подшитой панбархатом «парадке», хрустящие хромом офицерские сапоги, заточенная в лезвие пряжка ремня, щегольски выгнутая кокарда, цветной альбом со специфическими фотографиями и традиционные драки с патрулями комендатуры и мусорами. Дембель — это звучит гордо; это — особое состояние души, когда кажется, что новая, невоенная жизнь будет сплошь спокойной, радужной и безоблачной, что весь мир теперь принадлежит одному тебе, когда думаешь, что все, оставленное на «гражданке», с нетерпением ждет твоего появления…
Правда, теперь послеармейский пыл Дембеля несколько поостыл. Да и где тут, в забытой богом провинции, развернуться молодому крепкому парню? Главная забота — старикам-родителям помочь да самому как-нибудь прожить. Природа не обделила Дембеля умом, остротой мышления, но жизнь востребовала лишь его физическую силу. Три раза в неделю Илья, кооперируясь с местными мужиками во временную бригаду, ходил на станцию Сортировочная разгружать товарные вагоны. Платили, конечно, не много, но этих денег было достаточно не только для того, чтобы ни от кого не зависеть и посильно помогать родителям, но и устраивать иногда посиделки с приятелями и отцом — вроде теперешней.