Но и сам Мирошник отлично всё понимал… Поэтому он не торопился расставаться с Жужей… И выражение его лица было искренне расстроенным…
— Не пустят же с ней… — после непродолжительной, но весьма многозначительной паузы ответил бывший снайпер. — Сами же знаете… Ни в самолёт… Ни в вертушку…
— А ты попытайся договориться! — посоветовал ему я. — Борттехники ведь тоже люди… И проводницы…
— А если нет? — предположил Мирошник. — Что тогда делать? Бросать её на аэродроме? Или вокзале? Пусть уж лучше здесь остаётся…
Командир роты пожалел своего подчинённого… Хоть и бывшего уже…
— Ты особо не переживай! Мы будем за ней присматривать… Всё-таки ротная животинка!.. Но стопроцентной гарантии дать не могу…
Пуданов в своих словах уже предусмотрел всё… И заботу о ротном имуществе, то есть дополнительном личном составе. В смысле о четвероногих друзьях… И возможные печальные последствия. И предоставленную сейчас снайперу возможность уехать с лёгким сердцем… И следует отметить… Подействовало…
— Спасибо, товарищ майор! — лицо Мирошника заметно просветлело. — Она же хорошая!.. И умная…
— Да мы-то понимаем! — сказал я ему в ответ. — Только солдаты у нас очень голодные… Чересчур уж кушать хотят…
— А начпрод батальона слишком жирный! — добавил Иваныч. — Скоро трескаться начнёт…
Мы оставили Мирошника с его питомцами во дворике, а сами пошли заниматься своими «боевыми» делами… Сегодня нам предстояло приступить к самому любимому хобби командиров подразделений — списанию ротного имущества на боевые потери… Ведь на первом месте стоит получение материальных средств. А уже на втором — их же самоликвидация… Пока что по бумагам… Ведь мы сейчас не собирались списывать имущество подразделения для того, чтобы потом распродавать потрёпанные рюкзаки на ростовских рынках. Вместе с побывавшими в употреблении камуфляжами и ботинками, да с кальсонами «в подарок». Причем старательно придавливая к земле всё это тряпьё, которое так и норовит самовольно расползтись в разные стороны вместе с копошащейся внутри «живностью»…
Просто… После окончания боевого выхода у командира роты имеется вполне законная возможность списать определённый процент имущества подразделения по графе «военные потери». То есть пришедшего в полную негодность в результате прямых попаданий вражеских гранат и снарядов, авиационных бомб и управляемых ракет класса «земля-земля»… И здесь совсем не стоит увлекаться! Ведь у боевиков уже не осталось летательных аппаратов, а поэтому ракеты класса «воздух-земля» уже не котировались… Зато в нашей фантазии оставалось ещё много вариантов с духовскими пулями и чеченскими кинжалами. А вот версии с вражьими зубами и когтями казались нам слишком уж изощрёнными. Ведь чувство меры должно присутствовать всегда! Хотя… Ведь на безрыбье…
И в первой роте всё было по законам военного времени. Сурово и честно!
— Уж лучше иметь небольшой запас, чем недостачу! — заявил строгий командир, любовно обозревая список имущества.
Товарищ майор и тут был стопроцентно прав! Нам сейчас следовало использовать имеющуюся возможность по списанию небольшой части бушлатов, солдатских шапок, меховых перчаток и валенок. Чтобы в подразделении имелся небольшой их переизбыток. Ведь потом у нас может и не появиться такой счастливой возможности по списанию. И тогда утерянное или же промотанное солдатиками имущество будет официально числиться на командире роты. До первой же проверки. Тогда уже всё отсутствующее добро спишет сам начальник вещевой службы… И передаст «чёрный» список начфину, который с радостью насчитает на командира роты денежное удержание.
А этого очень не хотел товарищ майор Пуданов. И поэтому старательно морщил свой лобик… Выдумывая более или менее правдоподобные версии…
— А-а! Впишу сюда и калики с тельниками! — проворчал он недовольным тоном. — Вы же там лазили по скалам! Правильно я говорю?
Тонкий намёк на толстенные обстоятельства был понят моментально…
— Так точно! — отозвался командир первой группы. — Изодраны коленки и локти! О-о!.. И на задницах тоже! Когда срочно съезжали с гор!.. Спасаясь от злых боевиков! Слышь, Саня! Ведь так и трусы можно списать! Чего нет? Пиши-пиши!
Но командир роты лучше меня разбирался во всех мельчайших нюансах:
— Запомни: тпр-р-русишки выдаются солдатам только по летней форме одежды! А зимой они должны носить кальсоны и рубашки нательные.
Узнав так много интересного, я раздумывал не очень долго…
— Ну, тогда… — Я посмотрел в потолок и почти сразу же нашёл там подходящий вариант. — Пиши всё в двойном размере! Ведь бойцам холодно было! И они надевали на себя сразу по два комплекта нательного белья!..
— Сойдёт и по одному… — увлекшись чрезмерной достоверностью, отвечал Иваныч, но быстро передумал. — Ладно! Запишем по два комплекта! На долю начвеща тоже надо запас сделать. А то обидится ещё…
И это было верно. Ведь начальник вещевой службы тоже должен хоть что-то списать по своим «боевым» ведомостям.
Командир роты сожалел только об одном. Вернее, о двух отсутствующих благоприятных факторах! О том, что мы постоянно проживали рядом со штабом 166-ой бригады, а значит фантазия с вражескими артобстрелами отпадала. Причём совершенно!.. И об отсутствии непосредственных боестолкновений с дудаевцами! Ведь реальных перестрелок не было! К нашей радости под Шалями, но уже к досаде в канцелярии!.. А на водителя водовозки ведь много не повесишь! Будучи безоружным… Но с перепуга… «Мылыцыонэр» и так уже изгрыз всю одежду на моих подчинённых! В мельчайшие клочья!.. Подлец!.. И всего лишь два нагрудника с несъедобными магазинами… Да один портплед! Неблагодарный!.. А ведь мы ему ещё и перевязали раны… Пятью индпакетами! И связали!.. На это действо ушло восемь ИПП…
— Блин… Это не война! — вздыхал я. — А одно сплошное расстройство!
— Действительно! — соглашался Иваныч, отстранённо глядя в окно. — Сидишь тут… И голову ломаешь!.. Придумываешь всякую хренотень!
Отсутствие огневых контактов с противником создавало для нас очень большие трудности! Ведь ротному требовалось списать под военным предлогом всё то имущество, которое сгорело в прошлом месяце в командирской палатке. По вине писаря Корнюхина! Вот и надрывал свой мозг товарищ майор! Боевое оружие и прицелы имели заводские номера и потому их списать таким вот образом было совершенно невозможно. Вооружение стояло на особом контроле! Их обугленные останки тогда снесли на склад РАВ и этим делом занимался только Пуданов. Но ведь в палатке сгорело ещё много другого всевозможного имущества…
Однако меня эти проблемы совершенно не интересовали. А потому я со спокойной душой и чистой совестью занимался придумыванием правдивых поводов по заблаговременному списанию с моей группы вещевого довольствия. Ведь рано или поздно, но обмундирование и обувь неизбежно придут в полную негодность. В результате интенсивных тренировок на полевых занятиях! А тогда мне будет гораздо труднее переодеть своих оборванцев-бойцов в новые камуфляжи или горки.
А сейчас это удавалось сделать с небольшими энергозатратами…
Вечером я вместе со своими солдатами заступил в караул. Сержант Бычков отправился с первой сменой на посты, а оставшиеся мои подчинённые стояли рядом с караулкой в ожидании того, когда нам освободят помещение…
Я решил не терять времени даром и поручил Молоканову опуститьв яму лестницу, чтобы вызволить из подземелья многострадального Антонова… Через несколько минут моё приказание выполнили… И на Свет Божий появился «Антоха»… Он же — «гражданский человек»… Внешний вид у него был не совсем парадный… Хоть он всё это время находился «на гауптвахте» и на какие-либо грязные работы совсем не привлекался, но его обмундирование оказалось заметно подпачканным… И опять я испытал досаду… Ведь это была его парадно-выходная форма…
Тем временем Антонов быстро вскинул на одно плечо свой рюкзак и с обиженно-каменным лицом демонстративно направился мимо меня в сторону батальонного КПП с полосатым шлагбаумом… Хотя взлётно-посадочная полоса, откуда и взлетали борта с дембелями, находилась в противоположном направлении…