И ЭТА ВОПИЮЩАЯ НЕСПРАВЕДЛИВОСТь вполне закономерна с любой точки зрения… Как с Западной, стремящейся окончательно развалить Россию на раздробленные «субъекты международного права»… Так и с Южной, уже привыкшей считать всех нас своими послушными холуями… Даже с Восточной, алчно взирающей сквозь щёлочки-глазки на беззащитные просторы Сибири и Приморья… А тем более с Кремлёвских холмов, уже открыто распродающих все наши национальные богатства…
Но самая главная причина заключена в нас самих!.. Поскольку именно с нашего всеобщего рабского терпения и именно с нашей покорности крепостных слуг всё это блядство и может происходить!
«И НАШЕ МОЛЧАЛИВОЕ СОГЛАСИЕ ВМЕСТЕ С ОТСТРАНЕННЫМ РАВНОДУШИЕМ ГУБИТ ТОЛЬКО НАС САМИХ… А ОПРАВДАТЬ НАС НЕ МОЖЕТ НИЧТО!!! НУ, А ИХ-ТО ТЕМ БОЛЕЕ…»
Мои мысли были предельно искренни…
«Ведь себя-то не обманешь! А наших потомков — тем более!!! И они нам этого предательства России — Родины ведь никогда не простят!!! Ни-ког-да!!!»
Внезапно самолёт накренился влево и прибавил оборотов двигателю… Борттехник заулыбался широко и прокричал нам, что теперь-то мы летим домой… В Ростов на-Дону… В Россию…
Через час с небольшим шасси Ил-восемнадцатого коснулись бетонной полосы Ростовского аэродрома Военвед… Мы попрощались с экипажем и «штормящей» морской походкой направились к Таганрогскому шоссе… Такси быстро домчалось до Пятидомиков, высадило меня с сумкой и унеслось с майором Пудановым в пригород Новочеркасска…
А ещё через час я засел в засаде в холле билетных касс кинотеатра «Юность»… Мой сильно простуженный голос помог мне инкогнито выманить из тёплого домашнего гнёздышка столь желанную птичку… Под предлогом передачи ей некоего подарка от одного старшего лейтенанта…
Я стоял сбоку от стеклянных дверей и хорошо видел, как из снежной метели появилась тоненькая фигурка… Едва она вошла… И только-только откинула назад запорошенный снегом капюшон… Я с неописуемым чувством заметил, как широко распахнулись её глаза… И вспыхнули нескрываемой радостью…
А через секунду я уже прижимался своей щекой к её замёрзшей щёчке… И не мог никак оторваться… И что-то говорил… Говорил… Говорил…
Война осталась где-то далеко позади… А впереди у нас было столько Счастья!
Ведь моя Любовь была со мной!!!
Эпилог
— Послушай-ка… Зачитываю телеграмму, которую прислали его родители через райвоенкома… «Сообщите местонахождение рядового Корнюхина»… А где я его теперь искать буду?.. Уволили его восемнадцать дней назад! Может он ещё по шпалам топает до своего Хабаровска!..
— Иркутска… — уточнил я.
Майор Пуданов положил телеграмму на стол, откуда она сразу перекочевала в мои руки.
— К майским праздникам дойдёт! — уверенно произнёс я, перечитав содержимое срочной депеши. — Лишь бы на бороду не наступал… А то спотыкаться будет…
— Ага… Лишь бы он из Грозного на электричке не уехал. — горестно вздохнул Иваныч, с тоской глядя на прошлогоднее расписание, заполненное ещё корнюхинским почерком. — Сбросят из тамбура и всё! А то с такого писарюги станется… Предупреждал же его… Ведь их специально такой большой партией уволили…
— Надо письмом написать, что уволен такого-то числа… — предложил я.
Командир роты согласился… Но сообщить эту весточку родителям писаря мы так и не успели… Поскольку данный разговор состоялся пятого января, когда мы вернулись из Ростова в наш дорогой батальон… А уже 6-го начались другие армейские заботы и военные хлопоты… С подготовкой к выходу в горы…
А ещё через пару дней моя группа будет срочно направлена на внеочередное боевое задание, которое в той или иной мере скажется на судьбах многих… [33]
По возвращению первой группы в батальон жизнь пойдёт своим обычным чередом… Майор Пуданов станет по-прежнему гонять контрактников за неначищенную до блеска обувь, но уже без меня и только на утреннем осмотре. В оставшееся время он продолжит добросовестно командовать своим подразделением…
Прибудет из отпуска прапорщик Меркулов, который через несколько дней всё-таки оставит первую роту, однако не армию… Поскольку его переведут на должность начальника продовольственного склада, на котором он отъестся до внушительных размеров… Месяцев через восемь-девять он уже купит себе домик с участочком… Конечно, не в центре Ростова, но и отнюдь не на отшибе… Наверное, американская бабушка оставила-таки ему наследство…
А его непосредственного босса, то есть начальника продслужбы, ретивые комендачи с центрального КПП задержат для досмотра и в кузове Урала обнаружат несколько мешков муки, а в кабине под правым сиденьем — газетный свёрток с новёхонькой миной МОН-50… Дотошные и придирчивые служаки тут же вызвали кого следует… Но начпрод чистосердечно написал в Объяснении, что мука является гуманитарным грузом для нуждающихся чеченских семей, а мина под сиденьем… Это чтобы не сдаваться в плен боевикам живым! Ведь эти террористы недолюбливают начпродов особой, можно сказать, лютой ненавистью… Военные прокуроры не обратили никакого внимания на полное отсутствие детонаторов и разумеется поверили «добросовестному» тыловику… Да и офицерам батальона данная история показалась лишь забавным эпизодом из жизни начпродов, случайно так всплывшим наружу… А начальство вообще закрыло на это глаза… «Ничего страшного!.. Это же не солдат… А целый начальник продовольственной службы! Значит… Свой…»
И новоприбывший начальник штаба батальона будет обращать всё своё внимание на пресечение всевозможных нарушений, совершаемых только рядовым составом. Как-то на территории второй роты товарищ майор Святко [34]обнаружит солдата Мельникова, вздумавшего вскипятить чайник воды при помощи патронов сигнального огня… Этот боец несколько месяцев назад уже успел отметиться — стоял дневальным на входе в бронежилете, каске и в тапочках с портянками… Под селом Первомайское «чудил» с видеокамерой… Будучи на переднем рубеже, пытался заснять на плёнку отстреливающихся радуевцев… Вот и теперь… Разведчик Мельник нахально использовал сигнальные огни для того, чтобы вскипятить чай!.. Это же вопиющее нарушение порядка! И товарищ майор Святко наказал нерадивого бойца… «Естественно» — ногами… Мельника отвезли в госпиталь… Там он и умер…
Так вторая рота понесла первые потери в наступившем 1996-ом году… Солдат Мельник выжил в кошмарных боях под Первомайским… А скончался в госпитале… От тяжёлых травм… Не совместимых с его молодой жизнью… «Вот… Подвёл командование батальона. Но никто же не знал! Что так получится! Солдат ведь у нас много… Ну, не наказывать же товарища майора Святко!..» И начальник штаба продолжал исполнять свои функциональные обязанности… Ведь служба-то у него несравненно трудная… Боевая…
Вместо Юры Денисова на должность командира третьей роты назначат капитана Батолина, который после более близкого знакомства с личным составом обнаружит в своём подразделении все признаки массового употребления наркотических веществ. Проверка бойцов, осуществляемая силами ротного командира, очень точно установит личности большинства потребителей… Капитану Батолину оставалось только выяснить имена тех двух наркоторговцев, которые поставляли свой смертоносный товар в подразделение. Круг подозреваемых будет сужаться уверенно и неумолимо…
Но организаторы наркобизнеса предпримут отчаянно-упреждающий ход, чтобы всячески дискредитировать командира подразделения, которого непременно снимут с должности за крупномасштабное чрезвычайное происшествие. И двадцать бойцов третьей роты, поддавшись на уговоры наркодилеров и повинуясь ложному чувству «солдатской круговой поруки», глубокой ночью покинут расположение нашего батальона, надеясь отсидеться в близлежащих дачах… После того, как капитана Батолина скоротечно уберут с должности ротного, кто-то из беглецов собирался вернуться обратно… Некоторые намеревались самостоятельно выбраться из Грозного и уехать домой… В Россию… Но всё сложилось совсем иначе!.. Командир третьей роты дал вышестоящему начальству более чем убедительные объяснения причин столь массового дезертирства, ничуть не скрывая наркотической подоплёки в этом деле… Поиски дезертиров будут проводиться очень тщательно и по всем направлениям… Но наши опоздали на несколько часов…
33
Об этом — в повести «Первомайка». Чуть забегая вперёд: пулемётчик Филатов всё-таки получил сквозные ранения, но не тяжёлые…