Послышался гул мотора и лязг гусениц, судя по звуку, это подъехал медицинский тягач, или так называемая «таблетка».
Я сбросил с себя одеяло и поднялся на ноги, намериваясь выйти из палатки. Мне захотелось узнать, что же там такое происходит. Головокружение и усталость в теле были заметно меньше, чем вчера вечером. В затылке и за ухом всё ещё болело, но не сильно, правда, немного поташнивало, наверное, получил небольшое сотрясение. А так, в общем, если брать в расчёт моё положение, то чувствовал я себя на данный момент вполне сносно, я имею в виду физическое состояние. А вот что касается моральной стороны, то тут я себя чувствовал сугубо хреново.
А ведь совсем недавно плавал в озере, тащился как удав, чувствовал себя на седьмом небе от счастья, и вдруг такой облом. Слава богу, хоть живой остался. А может, и не слава богу, может, наоборот было бы и лучше, запаяли бы меня в консерву, и валяйся себе спокойно в этой цинковой банке, ни забот тебе, ни хлопот. А теперь вот сиди как дурак, и думай. Че ваще за херня происходит, и во сне, и наяву? Ни черта, понять ничего не могу.
Где вот сейчас, этот таджик? Дрыхнет, наверное, как сурок. Бегал тут, когда не надо было, лучше бы сейчас прискакал, чайку бы прихватил, или накрайняк косяк с ним пыхнуть. Чарс у меня есть, а чё толку, самому как-то не прёт. Бля, как всё надоело.
Слегка пошатываясь, я медленно побрёл к выходу. Когда вышел из палатки, рядом с ней уже никого не было, от скрывшейся за сопкой «таблетки» виднелось лишь облако пыли. Я огляделся вокруг, блоков не видно, они находились где-то за сопками. «Сколько же время, чёрт возьми?» — подумал я, и глянул на руку, где должны быть часы, но часов на руке не оказалось.
— Вот чёрт! Уже где-то «котлы» проеб…ть успел, — выругался я вслух, и ещё раз огляделся вокруг.
Слева невдалеке виднелась полевая кухня, далее за кухней на равнине располагался артдивизион. САУшки выстроились ровно в ряд, стволы их были приподняты и развёрнуты предположительно в сторону того самого безвинно виноватого кишлака, который они вчера вечером интенсивно забрасывали снарядами.
Справа стояли несколько ремротовских летучек (передвижные мастерские) и тягач, рядом с которыми вяло слонялся боец-наблюдающий. Дальше за ремротой, на возвышенности, был расквартирован командный пункт, его можно было узнать по БТРу без башни и с навороченной антенной, этот БТР принадлежал нашему командиру. Рядом с машиной командира стояли ещё несколько БТРов и два танка. В районе командного пункта наблюдались какие-то движения, но разглядеть что-либо не представлялось возможным, слишком большое расстояние, примерно километр с лишним. Видно, что вокруг машин мелькают фигурки людей. А что там происходит — хрен его знает, но, судя по всему, происходит что-то серьёзное. Сходить и спросить у ремротовкого наблюдающего, что за фигня творится с утра пораньше? Да он, скорее всего, тоже нихрена не знает, как и я. Зря только по холоду промотаюсь.
Солнце ещё не взошло, и снаружи было холодно. В палатке тоже было не тепло, но спасибо медикам за одеяло, а то бы точно дуба дал. Поёжившись от холода, я направился к палатке медиков в надежде застать в ней хоть кого-нибудь, и спросить, что за суета тут творится. В это время обычно все нормальные люди спят, а не бегают, службу в это время тащат только наблюдающие.
Появилось чувство, что чего-то не хватает. Я по привычке провёл ладонью возле правого бедра, в том месте, где должен был находиться ствол висящего на плече автомата. Ствола, естественно, там не оказалось, так же как и самого автомата.
— Тьфу, чёрт, без автомата как без рук, — произнёс я с досадой, и потряс правым плечом, чувствуя там некое неудобство.
«Да чем же это куртафан сзади запачкан? Да ещё шею замотали, х. й башку повернёшь,» — недоумевал я.
Остановившись, я попытался повернуть голову направо, насколько это было возможно, и искоса глянул на своё плечо — оно было в засохшей крови.
Короче, весь танкач угандошен капитально. Штаны в крови, куртка в крови. Будто меня из шланга кровью поливали.
Я представил себя как бы со стороны, в окровавленных шмотках, башка в бинтах, да плюс ко всему ещё и морда небритая. Портрет классный, смотри и любуйся.
— Неплохо бы сфоткаться на память в этом кошмарном виде, — пробормотал я себе под нос.
После чего вытянул перед собой руку и, размахивая ей, тожественно произнёс:
— И фотографию подписать, примерно так: «Советский воин! Защитник апрельской революции!» А потом отослать эту фотку вместе с надписью в газету «Правда», потому как это и есть правда.