— Слон! Носорог, бегемот, крокодил, анаконда…
Полуоткрытая дверь кафе отражала часть улицы и редкие, проезжающие мимо машины. Сьеста, народ попрятался от жары. Линда права — никому нет дела до леонова дурацкого шутовства. В кафе стрекотал вентилятор, и было видно, что в полутемном зале тоже не густо посетителей, лишь у стойки парень с девушкой расплачиваются за мороженое.
— Бабочка, стрекоза, паук… — скоро фантазия иссякнет. — Скорпион, сколопендра, гремучая змея… Что?
Парочка вышла из кафе, и сразу на ними стекло отразило знакомую хрупкую фигурку в китайском длинном платье. На этот раз в белом, с голубыми загогулинами. Мелкие шажки, прямая спина, аккуратненькая головка, приподнятый подбородок, фарфоровый профиль и круглое ушко, торчащее из волос. Вот сейчас мы его за это ушко — да на солнышко!
— Ди!
Граф повернулся на оклик; на секунду Леон поймал его взгляд — разноцветный, лилово-золотой. Удивленно вскинулись брови — Дз-з-зень! — выпал нож, картинка съехала вбок, дверь захлопнулась.
Едва не сбив девушку с ног, Леон ворвался в кафе. Где? Где этот паршивец?
— Ди!
От стойки на Леона удивленно смотрела официантка. Больше никого в кафе не оказалось.
Черт, он же в стекле отразился, значит, по улице шел!
Леон выскочил наружу, махнул рукой Линде:
— Извините, срочные дела!
И выбежал из-под тента на раскаленный асфальт.
По тротуару шаркала старушка в черной шляпке, с собачкой на поводке. Ее обгоняла давешняя парочка с мороженым. Еще дальше, на углу, стайка девчонок над чем-то хохотала. Возле них парковался фургон, развозящий пиццу.
Леон развернулся. У автомата покупал сигареты лохматый парень в драных джинсах. Дальше улица была пуста, только из проезжающего мимо автомобиля доносилась музычка и высовывалась волосатая рука, стряхивающая пепел под колеса.
А по той стороне тротуара, вдоль узкой полосы тени шли двое, женщина и мужчина. Блондинка на высоких каблуках, в платье с блестками и сутулый ханурик в кожаной водолазке без рукавов.
Шейла Берман и Виктор Бертран.
Он даже не думал скрываться и прятаться. Он вел ее по улицам (благо, что не далеко), за руку, как маленькую девочку. И не в какую-нибудь темную подворотню — а прямиком в свой здоровенный гараж, перестроенный под мастерскую. Вик не заметил слежки, да он бы и конный полк не заметил, и нашествие инопланетян, и Кинг-Конга с Годзиллой в придачу.
Однако, войдя в мастерскую, дверь он запер. Леон слышал, как щелкнул замок. Копа это не смутило, Леон помнил широченное окно, занимающее почти всю торцовую стену — живописцу нужен дневной свет. Чтобы дотянуться до окна, пришлось влезть на мусорный ящик, а перед этим придвинуть ящик к стене.
Короче, Леон потерял несколько минут.
А потом потерял еще, наверное, минуту, пока выбивал ногой окно, стрелял в воздух, кричал «Полиция! Вы арестованы!», и прыгал вниз, следом за облаком осколков, накрывшим маньяка и его жертву.
В руке у Вика оказался не нож, а что-то похожее на мастерок, именно эту руку Леон и вывернул, когда, поскользнувшись на крови, добрался до мерзавца. Вик ткнулся носом в пол, потрепыхался под леоновым коленом и обмяк, ощутив за ухом ствол М1911. То-то же, с-скотина. Леон защелкнул на запястьях Вика наручники и достал телефон.
— Гув! Это я, Эд. Не могу громче, меня заметят. Из мастерской, да. Да. Нет! Молчи и слушай, дубина! Сейчас здесь будет куча полиции, этот белобрысый замёл Вика. Ни хрена. Ни хрена, говорю, мне не известно, нарвалось твое сокровище, тут стрельба, крики, я не высовывался. Белобрысый? Почем я знаю, он утром тут топтался, к тебе, между прочим, приходил, так вот, он коп, Гув, он Вику убийство клеит. Я сматываюсь, пока легавые не нагрянули. Все, чао, со своим полоумным сам разбирайся.
Леон поднялся и пинком перевернул преступника мордой вверх. Вик жмурился, словно боялся удара в лицо. Правильно боялся. По роже у него текла кровь — лоб рассадило осколком.
Шейла?
Леон обвел взглядом разгром на полу — перевернутый стул, опрокинутый этюдник, рассыпавшиеся тюбики и кисти, грязные жестянки, разлившие мутную воду, какие-то тряпки, все это густо засыпано осколками и сбрызнуто кровью.
Тела девушки Леон не увидел.
Она только что была здесь, маньяк не мог успеть спрятать труп. Или, может быть, еще не труп?
Леон отчетливо видел через стекло взметнувшиеся белокурые волосы, вскинутые руки, перекошенную викову морду и виковы лапы, рвущие одежду. Он видел это так ясно, как сейчас видит скрючевшегося у стены, мотающего башкой и отплевывающегося преступника.