Они не слышали оглушительного лязга и грохота, сопровождавших его жесткую посадку во внутренний двор древней постройки, - на головы инсектов внезапно обрушился град раскаленных, дымящихся камней, которые падали вокруг, выбивая в грязи курящиеся паром воронки. Несколько инсектов упали, конвульсивно дергаясь в агонии, часть вооруженной охраны открыла беспорядочную стрельбу, но гневный скрежет их предводителя, который достаточно быстро увязал в своем мозгу причину со следствием, остановил разгоревшуюся было панику.
Отряд мгновенно вернулся к состоянию дисциплинированной готовности. Поводов для беспокойств не было - трупы только что погибших сородичей были оттащены в сторону, раздеты и зарыты в грязи тут же, у обочины.
Теперь, после столь кратких похорон, о произошедшем напоминали лишь три вещи: проломленная стена древней цитадели, проложенная прямо к ее разрушенному участку ровная, широкая полоса выжженной земли да веселые языки разгорающегося пожара, который, несмотря на сырость и нудный дождь, занялся в том месте, где раскаленные добела камни попали в лес.
Для командира разношерстно вооруженного отряда инсектов все это, вместе взятое, означало лишь одну, вполне очевидную вещь - волей случая перед ним открылась прямая дорога в то место, куда еще несколько минут назад он не подумал бы и сунуться.
О такой удаче однорукий инсект не мог и мечтать. Скрипящий звук, адекватный команде "Вперед!", резко прозвучал в стылой тишине осеннего дня.
* * *
Антон пришел в себя в сером сумраке. Мальчик попытался пошевелиться, но страховочные ремни больно врезались в его грудь. Пошарив рукой в темноте, он не смог найти их электромагнитный замок и жалобно позвал:
- Дядя Белгард!..
Ответом ему была оглушающая тишина.
"Вот и все..." - в полной растерянности подумал Антон.
Пока он беспомощно барахтался, пытаясь освободиться от объятий противоперегрузочного кресла, извне до него стали доходить какие-то звуки.
Если бы мальчик успел больше узнать в процессе своего обучения на борту "Терры", то он бы понял, что был контужен в момент посадки, а теперь к нему постепенно возвращался слух.
Звуки, пробившиеся в его сознание сквозь толстый слой ваты, можно было подразделить на несколько характерных типов.
Во-первых, он слышал треск, который издавал остывающий керамлит обугленной и искореженной обшивки посадочного модуля. Во-вторых, на фоне потрескивания явно слышался монотонный, заунывный вой изношенных серводвигателей какой-то машины, и, наконец, в-третьих, ему показалось, что он воспринимает чью-то тяжкую поступь, которая звучала как хруст раздавленного стекла.
Смешиваясь с подвыванием сервомоторов, это звучало приблизительно так: Хррымм... Хрррымм... - и тут же - Уизззм... Уиззм... Уиззм...
Антону было очень страшно лежать в сером сумраке и слушать эти непонятные ему звуки.
- Дядя Белгард!.. - шепотом позвал он.
Вой сервомоторов начал удаляться. Капитан по-прежнему не отвечал, и вокруг, кроме отдаляющейся тяжкой поступи, не прослушивалось вообще никаких признаков жизни.
На глаза Антона навернулись слезы.
Поддавшись панике, он начал отчаянно ворочаться в кресле и вдруг выскользнул из-под ослабевших страховочных ремней...
Очутившись на полу, который почему-то был накренен и не создавал у него ощущения ровной плоскости, мальчик, стоя на четвереньках, оглядел окружающий сумрак и вдруг заметил узкую полоску унылого серого света, которая пробивалась вовнутрь искореженного модуля через разлом в обшивке.
Ни секунды не раздумывая, Антон пополз туда, то и дело натыкаясь на какие-то предметы, в изобилии разбросанные по полу...
В разломе обугленных бронеплит искрил, покачиваясь на сквозняке, оборванный силовой кабель. Уродливая трещина достигала полуметра в ширину и шла снизу доверху... Антон машинально пригнулся, чтобы не задеть головой обрывок кабеля, и безрассудно выглянул наружу, даже не задумываясь о том, что их модуль совершил посадку на чужую, совершенно неисследованную планету. Этот опыт, а заодно и связанные с ним страхи были чужды десятилетнему мальчику, который ни разу в жизни не ступал ногой ни на одно небесное тело.
В первый момент он невольно зажмурился от серого, неяркого света, одновременно закашлявшись от глотка холодного, влажного и горьковатого воздуха.
На его счастье, атмосфера планеты была кислородной и не содержала тех примесей, что моментально могли бы убить человека.
Планета была обитаема, и Антон, решившись разлепить плотно сомкнутые веки, смог убедиться в этом воочию...
От раскинувшегося вокруг открытого пространства и бездонного серого неба над головой с летящими по нему свинцовыми тучами у него болезненно закружилась голова, а ноги вдруг стали подкашиваться. Мальчик осел, держась рукой за рваный край разлома, и застыл, пока его вестибулярный аппарат пытался приспособиться к совершенно новой для него реальности.
Потом, когда головокружение немного унялось, Антон решился повернуть голову и оглядеться.
Сразу за обугленной кормой их изменившегося до полной неузнаваемости корабля к небу вздымались высокие, сложенные из огромных шероховатых блоков стены. Они тянулись в разные стороны, образуя исполинский квадрат, по углам которого возвышались прямоугольные башни с обветренными венцами. Кое-где на их осыпавшихся вершинах можно было заметить торчащие к небу балки, которые когда-то служили опорой для крыш.
Внутренний двор, площадь которого составляла никак не меньше нескольких гектаров, был занят приземистыми, двух-трехэтажными постройками с плоскими крышами, часть из которых тоже была разрушена и осела вовнутрь.
Антон осторожно выбрался из разлома и поежился, когда на него налетел слабый порыв холодного осеннего ветра.
Сбоку от модуля часть исполинской стены зияла безобразным, почерневшим провалом, и руины, похожие на кучи беспорядочно раскиданного щебня, еще дымились.
Антону было страшно и в то же время любопытно. Покрутив головой, он увидел нечто, похожее на растительность в их оранжерее, только не зеленого, а серебристого цвета. Мальчика обмануло то, что низкорослые металлические кусты, усеянные похожими на шишки образованиями, были высажены ровными симметричными рядами. Казалось, что они растут прямо на плитах, которыми был вымощен весь внутренний двор.
Монотонный ноющий звук сервоприводов, стихший было вдали, за зданиями, зазвучал громче, явно приближаясь к месту крушения модуля.
Антон, которого вдруг охватил безотчетный страх, метнулся в сторону, выскочил из-под прикрытия кормы корабля и в панике заметался в узком пространстве между проломленной стеной, зарослями низкорослого металлического кустарника и темными зевами открытых ворот ближайших зданий.
Заскочив в похожий на ангар дом, он прижался к стене, покрытой грязными пластиковыми сегментами облицовки, и затравленно огляделся. Дневной свет проникал в помещение через отсутствующую дверь и большое панорамное окно овальной формы, отчего внутри было почти так же светло, как и на улице.
Вокруг, начинаясь от самого входа, возвышались какие-то заржавевшие машины и агрегаты. Изо всего расположенного в длинном помещении оборудования блуждающий взгляд Антона смог опознать лишь контуры пультов управления да длинную, застывшую конвейерную ленту, над которой нависали членистые манипуляторы от расположенных по обе стороны бегущей дорожки агрегатов. Все это было покрыто толстым слоем пыли, бурыми пятнами ржавчины и занесенным сюда ветром мусором.
Мальчика пробила короткая нервная дрожь.
Все это походило на страшную сказку из видеоархива их корабля.
Повинуясь какому-то необъяснимому внутреннему порыву, он подошел к одному из склоненных к остановившейся ленте конвейера манипуляторов и провел ладошкой по плоской боковине его шарнирного соединения.
На ладони остался грязный след, а на крышке закрывающего шарнир корпуса вдруг проступило клеймо и несколько расположенных полукругом слов.