Легким наш путь назвать было трудно. Хотя мы и отклонились насколько возможно от центра боевых действий, фланг обойти нам не удалось. Одно утешало - там, куда мы попали, не было ни арбалетчиков, ни конников. Пока не было. Здесь шла тяжелая рукопашная с применением всех видов холодного оружия. Сверху, с холма, можно было еще найти некую упорядоченность в расположении отрядов. Здесь же, в гуще сражения, все представляло собой единую бурлящую массу людей, убивающих друг друга. Звериная ненависть была написана на лицах. Ненависть ко всем, желание убить всякого, кто встанет на пути. Теперь трудно было понять, кто принадлежит к армии повстанцев, а кто - к армии Вальдеса. Любой убивал любого. Что случилось с этими людьми, совсем еще недавно миролюбивыми и в общем-то по-детски безобидными?
Наша группа из пяти человек двигалась клином. Вбуравливалась в осатаневшую от ярости толпу как ледокол, раздвигала ее, прокладывая себе путь. Впереди шел лично я. Учитывая нежелание убивать несчастных кларвельтцев, оружие я выбрал себе самое что ни на есть гуманное. Не фаджету, конечно, - здесь от нее не было бы ни малейшего толка. Я орудовал огромной гладкой дубиной из крепчайшего дерева. Этакой бейсбольной битой полутораметровой длины и сантиметров двадцати в диаметре. Обратите внимание - простой деревянной дубиной, без всяких там шипов и прочих смертоносных штучек. Впрочем, всякому, кто попадался мне под руку, доставалось преизрядно. Я не церемонился. Не мог я различить, кто тут был наш, кто чужой - да простит меня Боже. Я просто сшибал с ног всех, кто бросался на меня с мечом, и шел дальше. Косил народ как траву.
Сами виноваты. Зачем нужно было лезть на такого миролюбивого громилу, как я? Ведь их же предупреждали! Сзади меня шел Томас - Начальник Зверей и орал во всю свою мощную негритянскую глотку: «Расступитесь! Пропустите нас! Если вы не будете на нас нападать, мы вас не убьем!» Томаса, как самого небоеспособного из всех нас, специально поставили за моей спиной. Я прикрывал его. Мы же, помнится, обещали ему благополучное возвращение домой. Ужасно было бы, если бы его, бедолагу, укокали в бою. К сожалению, пацифистские вопли Тома не приносили ни малейшего результата. Напротив, мы привлекали особое внимание. Каждый, в чье поле зрения мы попадали, стремился немедленно испробовать на нас свое оружие. Несчастные идиоты…
Демид и Ван двигались сзади, защищая Тома с боков. Я не видел, что они там вытворяли и удавалось ли им выполнять искреннее намерение не убивать никого. Но думаю, что со своей работой они справлялись. А как еще могло быть?
Пичужка Цзян замыкала наш «утюг». Надеюсь, что там, сзади, на относительно расчищенной территории, ей было полегче, чем нам. Конечно, бойцом она была отменным, но с учетом весовой категории нам нужно было беречь ее.
Вначале мы продвигались довольно шустро, и мне уже показалось, что вот-вот мы прорвем вязкую и опасную трясину дерущейся толпы и выйдем на открытое пространство к шатрам. Показалось… Скорость наша снижалась с каждой сотней пройденных шагов. Прошел час, второй… Я уже потерял счет времени. Мы засели крепко. Завязли по самую макушку.
Волны нападающих нахлестывали на нас и отступали. Я молотил дубиной как мельница, я уже выбился из сил, а черные верхушки шатров инквизиции застыли на месте - не приближались к нам ни на шаг.
В той части поля, где мы находились, мертвых было уже больше, чем живых. Трупы устилали землю, кровь хлюпала под ногами. Раненые страшно кричали, потому что некому было уносить их, и сражающиеся шагали прямо по ним. Никто не думал покидать поле боя или отступать. Слабых убили давно, выжили лучшие бойцы, и теперь они рубились между собой отчаянно и жестоко. Я не видел признаков разума в их глазах - остались только звериные инстинкты. То, что начиналось как сражение, перешло в смертельную грызню взбесившихся собак.
Возможно, мы все-таки пробились бы к ставке инквизиции. Но этого не понадобилось. Вальдес сам пришел к нам.
Я увидел, что, кроме большого водоворота толпы, образовавшегося вокруг нашей группы, в сотне метров поодаль появился другой водоворот. Отбившись от очередной парочки свихнувшихся стражников, я бросил быстрый взгляд туда, пытаясь определить, что там происходит. Десяток гвардейцев продвигался через стадо, прикрывая кого-то длинными щитами и вовсю орудуя мечами. Вдруг светлый ежик волос взлетал высоко над толпой и исчез. Вслед за этим чудовищная рука, подобная многометровому белому питону, выхватила из толпы крестьянина, вооруженного топором, и подкинула его в воздух - так, что он перекувыркнулся, совершил вынужденное сальто и приземлился брюхом точно на копье.