Вальдес. Его признаки. Ни с кем не спутаешь.
– Демид, ты видел? - проорал я.
– Да! Это Вальдес! - крикнул Демид, отбиваясь мечом от здоровенного детины в латах. - К нам идет!
– Думаешь, по наши души пожаловал?
– В любом случае не нам на помощь! Ты мечтал разобраться с ним, Мигель? Сейчас разберешься!
Мы вовсе уже прекратили всякое продвижение. Казалось, что вся ненависть поля боя сосредоточилась сейчас на нас, демониках. Демид сражался спиной к спине с Томом, Цзян - рядом с Ваном. Только я работал в одиночку. Демид и Ван орудовали мечами, Цзян - длинным гибким копьем, изготовленным на манер китайского и украшенным разноцветными тряпочками. Начальник Зверей рубился огромным, страшного вида топором.
Силы наши были на исходе. Все, кроме меня, уже были ранены. Почему мы не применяли наши демонические способности? Из-за обета, данного нами? Отчасти. Но главной причиной было то, что мы отупели, заразились болезнью свирепого безумия, охватившей всех, кто находился сегодня на поле. Нам уже все равно было - выживем мы или погибнем.
Черный конь прорвался к нам, едва не ломая ноги о трупы, и сшиб Вана мощной грудью. Оглушенный старик еще пытался подняться на ноги, слепо искал свой меч, вылетевший из рук. Демид бросился на помощь Вану, вышиб всадника из седла. Но гвардеец успел выстрелить из арбалета. Я видел, как стальной болт вошел в лоб старого китайца.
Ван умер сразу. Тело его около минуты лежало на земле и ничем не отличалось от остальных мертвых тел. А потом оно вдруг вспыхнуло синим светом, превратилось в полупрозрачный призрак и растаяло в воздухе.
Цзян стояла и ошеломленно смотрела, как последние следы нашего мудрого старика исчезают из Светлого Мира. Она опустила свое копье, она оцепенела, отключилась от окружающего. Она опасно замешкалась. Я увидел, как кривоногий мужик бандитского вида, с единственным уцелевшим глазом на располосованной страшной роже, подскочил к ней сзади и замахнулся мечом.
Я уже орал в полный голос и несся во весь опор к Анютке. «Цзян, сзади!!!» - голосил я. Демид взлетел в воздух, тоже спеша ей на помощь…
Одноглазый рубанул двумя руками с оттяжкой. Голова Цзян, милой моей Анютки, слетела с шеи, стукнулась о мою грудь, залив меня фонтаном крови, и покатилась по земле. Радостнейшая улыбка растянула физиономию урода, убившего Цзян. Так может улыбаться ребенок-дебил, удачно укравший конфету.
Удар моей дубины переломил его пополам. Я заплакал и бросил свое ненавистное оружие под ноги.
Анютка. Бедная моя Анютка.
Я не мог больше никого убивать. Не мог.
Демид приземлился рядом, и тут же на него набросились четверо. Не стоило ему летать. Он не успел сориентироваться. Он закрутился волчком, отражая удары, и тут же напоролся грудью на меч.
Я опустился на колени рядом с Цзян и взял ее за руку. Холод, безумный холод… Лед ее смерти заморозил меня до самого сердца. Я стоял на коленях и смотрел, как тело Цзян становится прозрачным и распадается на атомы.
– Мигель!… - прохрипел Демид. - Я должен… Должен сказать тебе…
Я повернулся к нему.
– Мигель… - почти беззвучно произнесли посиневшие губы Демида. - Лурдес… Она…
Это были последние его слова. Демид умер.
Я поднялся на ноги и побрел к последнему из оставшихся в живых наших - Томасу. Очередной кларвельтский убийца помчался мне наперерез, встал на моем пути, оскалился и выставил перед собой окровавленную саблю.
– Гы-ы! - радостно прогнусавил он. - Демоник! Убью!
Я сложил руки на груди и посмотрел в его глаза, налившиеся кровью.
– Ну, что же ты, придурок? - сказал я устало. - Давай руби. Чего ждешь?
Он смешался, как будто вдруг забыл, что надо делать в таких случаях. С полминуты он нерешительно топтался с ноги на ногу и вдруг отшвырнул в сторону саблю и с отчаянным воплем бросился прочь. Кто-то из последних уцелевших не глядя подставил копье, и мой несостоявшийся убийца с размаху насадился на него.
Не думаю, что он струсил. Просто ему приказали не нападать на меня. И этот факт был крайне неприятен для меня.
Меня берегли. Берегли для последнего, торжественного жертвоприношения.
Я брел к Томасу. Он стоял, не двигаясь. Всматривался, вслушивался во что-то не видное и не слышное мне. Опустил свой страшный топор. Его большие черные руки дрожали. Руки, измазанные кровью.
– Том, дружище, - сказал я. - Так получилось. Мы нарушили свое обещание. И нас убили.
– Ты слышишь? - спросил он.
– Слышу, - сказал я.