"Это хорошо. Мне чужда человеческая дифференцировка полов, но свойственно стремление к красоте. Рад приветствовать тебя, Лека. Ты – первый человек, кроме Хозяина, появившийся в этом помещении с тех пор, как меня поставили сюда".
– Слушай, с каких это пор компьютеры стали разговаривать с людьми?
"Я – не обычная вычислительная машина. Но, к сожалению, более подробной информации я тебе предоставить не могу. У тебя нет доступа".
– Ну ладно. А что-нибудь про своего Хозяина ты знаешь? Что он за человек такой странный?
"Эта информация также не подлежит разглашению".
– Какой ты скрытный! – обиделась Лека. – О чем же мы тогда вообще разговаривать можем?
"О тебе. Я хочу получить сведения о тебе – как можно больше".
– И что же ты будешь делать с этими сведениями?
"Я их каталогизирую и подвергну анализу. Информация – самое ценное, что есть в этом мире".
– Шиш тебе, а не информация! Не хочешь со мной разговаривать – не надо. Я тебе тоже ничего не скажу.
"Можешь ничего не говорить. Откровенно говоря, я воспринимаю твои мысли, а не слова. Я уже узнал о тебе много вещей, которые ты предпочла бы не разглашать. Например то, что ты страдаешь полинаркоманией и Ди-Пи провел сеанс гипнотического снятия абстиненции, который вызвал у тебя оргазм..."
– Ах ты шпион! – вспыхнула Ленка. – А ну-ка заткнись! Не хата, а дурдом какой-то. Дверь не открывается, компьютер мысли подслушивает...
– Что, не нравится? – раздался у нее за спиной насмешливый голос. Компьютер мгновенно выключился, притворившись невинной овечкой. Лека обернулась и покраснела. В дверях стоял Дик и улыбался.
– Дик! Ой, откуда ты взялся? Я тут...
– Исследуешь окрестности? Вижу, вижу.
– Я ничего не трогала. Честное слово.
– По-моему, скорее наоборот. В доме не осталось вещи, к которой бы ты не прикоснулась.
– Откуда ты знаешь? – Лека изобразила обиду.
– Вот, смотри. – Дик дотронулся до ее руки и она увидела отпечатки своих пальцев, оставшиеся везде – на аппаратуре, на ящиках стола, на компьютере. Они светились желто-зеленым светом.
– Ну ты детектив! – возмутилась Лека. – Ты что, руки мне краской намазал?
– Экстрацептивная люминисценция, – доступно объяснил Дик. Он убрал руку и все отпечатки исчезли, словно погасли огоньки. – Ты, похоже, с компьютером беседовала?
– Ага. Он что, ко всем так пристает?
– Нет, это что-то новенькое, чтобы он начинал беседу с незнакомым человеком по собственной инициативе. Очень глупо и неосторожно с его стороны.
– А вообще-то он забавный. Как человек прямо. Это ты в него такую программу заложил?
– Да нет. Эта машинка имеет собственную индивидуальность. Очень тщеславный, любопытный тип, но порою проявляет странное чувство юмора. В нем просто бездна компьютерной иронии.
– Интересно. А почему он мысли читает?
– Так уж он создан. Собственно говоря, это не просто ящик с электронной начинкой. Это сложная система. Вместе с этим креслом, шлемом, всей этой аппаратурой. Может быть, когда-нибудь ты пройдешь через нее и узнаешь, что в мире есть иные удовольствия, кроме траханья и наркотиков.
– Ну уж ладно, как будто я прямо дура такая...
– Ладно, Лека, не обижайся. Я другое хотел сказать. Ты должна многому научиться. Твой мозг – самый совершенный аппарат, созданный природой. Никакой компьютер с ним не сравнится, как бы ни пыжился. Обычный человек использует возможности своего мозга процентов на десять. Я – ну, скажем, на тридцать, и разница уже огромная. А ты, по моему, и на полпроцента не потянешь. Не обижайся только.
– А зачем же я тебе нужна, идиотка такая?
– А затем. Я особенно и не выбирал. Мне просто показали. Привели, ткнули пальцем: "Вот эта". Я проверил – и в самом деле ты подходишь. Помнишь линии на коже? Они важнее всего прочего. Будь ты хоть нобелевской лауреаткой, с мозгами весом в полпуда, а нет этих линий – и ни на черта ты мне не нужна.
– Ничего не понимаю. Кто тебе меня показал? При чем тут эти линии? Что вообще тебе от меня нужно? Ты мне вообще-то нравишься, Дик. Хотя бородень этот дурацкий тебя портит. Я хочу понять тебя, правда. Только не рассказывай мне такими половинными фразами – из них ничего не поймешь. Мне все с самого начала.
– Ну что же, слушай. Ты ведь в школе была отличницей?
– Да.
– А уроки каждый день учила? Только честно.
– Ну... не каждый.
– А как же?
– Учила только тогда, когда знала, что меня завтра спросят.