Владик, гонявший их перед отработкой боевых приемов по залу без малого час, недовольно хмурился. Наконец он подошел к парочке подростков, катавшихся по полу и с хрипом мутузивших друг друга кулаками, схватил за плечи и швырнул в разные стороны, как котят.
– Стоп, стоп, так не пойдет! – Он громко захлопал в ладоши. – Ну-ка, все прекратили! Идите сюда!
Народ медленно подползал к центру зала. Многие уже хлюпали разбитыми в кровь носами. Ободранные колени и локти, фингалы под глазами... Влад осмотрел свое общипанное войско и плюнул под ноги.
– Что за идиот учил вас до этого?
– Это Сергей Сергеевич. На прошлом занятии вел. Усатый такой, – подал голос Игорь. – Из школы милиции. Говорил, в полную силу надо. Чтобы к боли привыкнуть.
– Ну и дурак! – Влад презрительно скривился. – Да пока вы тут к боли привыкнете, вы же друг дружку поубиваете! Идиоты! Ну-ка, бей меня! – Он ткнул пальцем в одного из парней – высокого и жилистого, с лицом, изъеденным прыщами. – Давай! Руками, ногами – чем хочешь!
Парень начал нерешительно. Он боялся, что получит сдачи. Но через полминуты обнаружил, что Влад и не думает нападать на него. Он просто уходил oт ударов, флегматично отклоняя голову так, что кулак противника не доходил до его носа сантиметров на десять. Парень оживился и усилил натиск. Он молотил кулаками неумело, но агрессивно. Впрочем, без особого результата. Владислав двигался с плавностью и быстротой, удивительной для его большого мощного тела. Он уходил с линии атаки и оказывался сбоку, а то и сзади соперника. Парень дышал тяжело, пот лил с него градом, капая с кончика красного носа, украшенного фурункулом. В конце концов Владик сделал неуловимое движение, парень перелетел через его ногу, перевернулся через голову и шлепнулся на мат.
– Такого ваш Сергей Сергеич не показывал?
– Нет... – зашумел народец.
– Значит, он козел! – заключил Владик. – Значит, так. Пока защищаться не научитесь, нечего вам тут рожи друг другу бить. Построились все в шахматном порядке! Быстро, быстро! Вот, это – самый простой блок. Он называется aгe-уке. Рука вверх пошла! Медленнее, медленнее...
Владик знал свое дело. Нельзя сказать, чтобы он был очень добр и нежен со своими учениками. Но по крайней мере, он придерживался добротной методики обучения. Игорь краем уха слышал о ката – комплексах упражнений в каратэ. Что-то подобное они сейчас и разучивали.
– Ити! Ни! Сан! Си! Го! Роко!.. – Влад ходил по залу и считал по-японски, с ухмылкой глядя на своих корявых учеников. Тонкие ножки, болтающиеся ручонки – было над чем посмеяться. Игорь постоянно пытался поймать взгляд Владика – не подаст ли тот какой-нибудь знак лично ему? Но Влад даже не глядел на него.
Внезапно Игорь ощутил, как по телу его пробежал электрический разряд, заставив сердце судорожно сжаться. Знакомое ощущение. Он посмотрел на дверь. Ну конечно! Ираклий стоял в проеме, прислонившись к косяку. Овчарка его немедленно побежала по рядам учеников, по-хозяйски принюхиваясь к каждому. Ребята заулыбались, движения их сбились с ритма. Они были счастливы видеть своего кумира. Ираклий неизменно появлялся на каждой тренировке, зорко следя за боевым духом своих подопечных. Он создавал свою маленькую армию, и бойцы его должны были твердо знать, ради чего укрепляют свое тело и терпят неудобства.
Игорь тоже прилепил к лицу вымученную улыбку. «Ну все, сейчас начнется идеологическая накачка! Фюрер чертов!»
– Приветствую вас, солдаты Добра! – Отец Ираклий помахал рукой. – Дети мои, я счастлив видеть вас здесь – в добром здравии и добром расположении духа. Вы не забыли, что есть конечная цель в нашем движении к Добру?
– Победа! – ученики отвечали хором, и Игорь открывал рот вместе с ними. Ответы были давно заучены, и ежедневная эта перекличка, прямолинейная, как пионерская речевка, не давала возможности впасть в губительные раздумья. Все было ясно и просто, все вопросы давно были решены Ираклием, ответы выверены в словесных формулах и вбиты в головы учеников.
– Что сделаем мы со Злом?
– Убьем!
– Что сделаем мы с врагами Добра?
– Уничтожим!
– Да, да, дети мои! Но не воспринимайте эти слова чересчур буквально. Ибо многих, способных еще повернуться к Добру, мы просто направим на путь Истинный. Мы ведь добры, не так ли? Мы лишь уничтожим ростки Зла в душе их! И они пойдут с нами! Но есть такие враги, которых нельзя исправить! Они – порождение Зла, они – Зло воплощенное, и как бы невинны они ни казались, нет им пощады! Кто это?
– Вьеты!
– А еще?
– Турки!
– А еще?
– Урки!
«Вьеты...» – Игорь тайком вздохнул. Почему-то урки, то есть уголовники, стояли у Ираклия только третьими в списке врагов. На втором месте были «турки» – так отец Ираклий величал всех выходцев с Юга, в основном: кавказцев. А на первом месте неизменно стояли «вьеты». Проще говоря, вьетнамцы. Почему Ирокез так ненавидел именно их?! Игорь не находил ответа на этот вопрос. Вьетнамцев в их городе осталось совсем немного. Когда-то их было действительно хоть пруд пруди. Завод-гигант заключил соглашение с их социалистической родиной, и та с удовольствием отдала задарма излишек голодной рабочей силы. Вьетнамцы – маленькие, аккуратные и узкоглазые человечки – в основном жили своей, изолированной жизнью – по десять человек в тесных комнатах обшарпанных общежитий. Работали за копейки, не спорили с начальством, а после рабочей смены бегали по магазинам и покупали кастрюли. Игорь почему-то так и запомнил вьетнамцев – все время с кастрюлями. Где только они их брали? Алюминиевые, огромные, по десять штук на каждого. Говорят, они переправляли их на родину и выплавляли там из них деньги. Чушь какая! Потом вьеты появились и на рынке – торговали там дешевыми шмотками и кедами из белых тряпочек. Их гоняли все кому не лень – и милиция, и наши громилы. Вьетнамцы терпели все. Говорят, кого-то они там зарезали, наркотиками торговали... Игорь не верил в это. Ему было жаль этих людей. Если уж в нашей дикой России им лучше, чем во Вьетнаме, каково же жилось там, на Востоке?
А потом социализм кончился. Кончилось и соглашение о работе. Узкоглазых рабочих стали довольно бесцеремонно выпихивать на родину. «Езжайте-ка, мол, ребяты-демократы, к себе домой. Нам самим работы не хватает!» И опустели общежития. В городе осталось лишь десятка три вьетов – сумевших зарекомендовать себя незаменимыми специалистами, или успевших оформить фиктивный брак с русскими женами, или просто скрывавшихся от высылки (попробуй отличи их одного от другого!). Какой вред они могли принести Ирокезу?
Ираклий ненавидел всех желтых. Гоша вспомнил, как на первое занятие к ним прибился один случайный парень. Звали этого парнишку Володя. Был он корейцем – правда, лишь наполовину. Но внешность унаследовал довольно типичную – не спутаешь. Когда Ираклий пожаловал на тренировку и увидел полукровку, он аж побледнел. Сдержался, правда. Вежливо выпроводил бедного Вовку на улицу, а потом полчаса распространялся о том, какие сволочи вьеты. Ничего конкретного, конечно, не сказал. Опять громкие фразы: «Они несут Зло, они дети Зла, они губят культуру нации, они грызут ваши души, как желтые личинки навозных мух», и всякое такое. Ираклий, когда входил в раж, извергал из себя потоки красноречия, брызгал слюной, размахивал руками. Игорю он был противен до тошноты. Но другие ученики слушали его открыв рты, впитывая каждое его слово словно губка.
«Больше я так не могу, – решил Игорь. – Мне нужно посоветоваться с кем-то. Иначе этот монстр либо раскусит и убьет меня, либо сделает таким же безмозглым идиотом, как все его «солдаты». Боже праведный, подскажи мне, что делать!»