И жали. Все смены работали по принципу: абы открутить свои двенадцать часов, а там хоть трава не расти. Сломается что-то — закрутят проволочкой, посадят на пару заклепок и дальше пошел.
— Ну вот, так я и знал! — чертыхнулся Леонид, подбежав к транспортеру.
Порванная во многих местах и заштопанная наживульку транспортерная лента задела обрехматившимся швом за острую рогулину с оборвавшимся роликом и треснула поперек.
— Снимай одну секцию с арматуры! — скомандовал Леонид оператору.
— Это зачем? — осклабился Хахалинов, испытывая.
— Затем, что ленту придется укоротить.
За время монтажа он познал прибор как пять пальцев и теперь действовал быстро, уверенно.
— Невозможно работать! Нет, невозможно работать! — ворчал, стягивая транспортерную ленту железными скобами. — Через каждые полчаса остановка. Лопнет когда-нибудь, как эта лента, мое терпение.
Лопнуло. В тот день они должны были работать с утра. Когда пришли на полигон, никого из ночной смены уже не было.
Леонид осмотрел промприбор и кулаки сжал.
Лоток висит под скрубером на тоненькой алюминиевой проволочке, заслонка смята, изогнута совком — ножом бульдозера, что ли, ее зацепили, — вдоль транспортерной ленты метра на два в длину — грубый, на скорую руку шов; муфта, соединяющая вал электромотора с редуктором, схвачена всего двумя болтами. Остальных двух и в помине нет.
Конечно, с горем пополам можно было работать и так. Все равно протянули бы смену. А дальше?
— Хахалинов! — крикнул Леонид оператору, который корячился с масленкой под скрубером — смазка прибора входила в его обязанности. — Сходи на насосную. Позови Пашку Семенова.
— Это еще зачем?
— Прибор ремонтировать будем. Всей бригадой.
— Что-о-о?!
— То, что слышишь.
Хахалинов вылез из-под скрубера, вытирая мазутные руки ветошью, поглядел на Леонида прищуристо.
— Чокнулся? — спросил и покрутил у виска пальцем.
— Нет! — Леонид оторвал плоскогубцами избитый лоток, кинул на гальку и стал выправлять молотком. — Слышишь, что сказано? — поторопил.
— А вот этого не хошь? — изогнулся Хахалинов, выкинув дулю. — Ишь ты, начальство нашлось? Да я тебя как турну счас с прибора, только пятки мелькнут. Радетель нашелся! Патриёт! Оне небось не радеють, — махнул куда-то рукой. — Оне крутють. И правильно делають. Только такие дураки, как ты, рубять сук, на котором сидять. Для кого стараесси? Для кого? Значит, я буду ладить, а оне будуть мыть и премии получать? Так, да? А вот хрена тебе!
— Слышал, что сказано? — строго повторил Леонид. Еще с первых дней знакомства он стал называть этого горлохватистого мужичонку бесцеремонно на «ты». — Ну?
— Я те нукну! Я те счас нукну!
Хахалинов крутанулся на пятках, двумя скачками вымахнул на мостик и дал знак Пашке Семенову. В скрубер и шлюз со свистом ударили струи воды.
— Выть из-под машины! Выть из-под машины — сок-к-круш-ш-шу! — заорал дико Хахалинов и включил промприбор.
Из-за грохота валунов и гальки не стало слышно, что еще изрыгает он из черного провала гнилозубого рта.
— Т-так! — сказал Леонид.
Выпрыгнул из ниши, подбежал к трансформатору, что стоял невдалеке впритык к невысокому электростолбу, на котором торчал рубильник, схватил специальный шест и сильным ударом вырубил свет.
Промприбор дрогнул и замер.
Хахалинов опешил: электричества он боялся как черт ладана и теперь оказался бессильным что-нибудь предпринять.
— Во-о-он ты чего удумал! — протянул, уставившись на парня выпученными глазами, — Ну ладно! Я в долгу не останусь, я счас побегу куда следует и с тобой разберутся. Разберу-у-утся! Но и без этого знай, падла, если из-за тебя лишусь прогрессивки — убью!
Не слушая его, Леонид побежал под горку, к ручью.
Пашка сидел на лавочке возле постукивающего со чмоком насоса, читал книгу. Перепугался, когда увидел Леонида.
— Что стряслось? Лицо у тебя… как бумага.
— Ничего. Прибор ремонтировать будем. Забирай инструмент.
— А! — Пашка откинул голову, засмеялся. — А я уж думал, ты своего оператора на дуэль вызвал, меня в секунданты берешь… Правильно! — Посерьезнел: — Давно хотел подсказать, что вашу телегу надо подштопать, пока не села на ступицы.
Когда Леонид с Пашкой подошли к промприбору, Хахалинова не было. Тощенькая его фигурка маячила на горной тропе почти в километре от полигона.
— Убег, — констатировал факт Пашка. — Так я и знал. Специальные простои не по нутру их величеству. Черт с ним. С чего начнем?