— Давай с муфты.
— Давай.
Леонид как-то совсем позабыл о Гаврикове, который все это время, ожидая начала промывки, копался в бульдозере, и вздрогнул, когда Степан Тимофеич появился у промприбора. Что греха таить, Леонид до сих пор побаивался этого человека.
А Гавриков, сунув руки в карманы и подпрыгивая левой ногой, косо смотрел на Леонида, заворачивающего гайки на муфте, сопел.
— Н-ну? — произнес, выпячивая нижнюю челюсть.
— Что… ну? — опустил ключ Леонид.
— Стоим?
— Как видите.
— Ну-ну!
Гавриков хмыкнул, подрыгал еще немножко ногой, пошел вразвалочку к бульдозеру. Вытащил из кабины сиденье, взял сумку с провизией, снова вернулся, кинув все на гальку рядом с транспортером. Потом принес хворосту, разжег костерчик, развалился на мягком сиденье и стал варить в обгоревшей банке чифир.
Глядел на парней с непонятной ухмылкой, скалил вставленные зубы, которые на солнце искрили.
Часов в двенадцать, крепко починив транспортерную ленту, сели в тенек за скрубер перекурить. Вдруг Пашка молча толкнул Леонида в бок, показал на тропу. Мимо отвалов по скользкой скрипучей гальке, взлягивая ногами, бежали к промприбору Хахалинов и начальник участка Иван Иванович Драч.
— Так-так-так-так! Так-так-так-так! — отпыхиваясь и вытирая потное лицо растопыренной пятерней, зачастил Драч. — Кто распорядился остановить промприбор?
— Я, кто же еще.
Леонид нетерпеливо поднялся, отряхнул брюки.
— Так-так-так-так! Так-так-так-так! — Драч захлебнулся. Он не находил слов. — А ты знаешь… А ты знаешь, что ты наделал? Ты сорвал целую смену! Ты сорвал производственный план!
— Он у нас каждую смену срывается из-за поломок.
— Молчать! — подпрыгнул Драч. — Молчать. Под суд отдам сопляка. Немедленно включай промприбор!
— Вот доведем все до нормы, тогда и включу, — упрямо набычился Леонид.
— Включай! — завизжал начальник участка, наступая на парня.
— А чиво ты орешь? А чиво ты орешь?
Из-за скрубера вихлястой, танцующей походкой выходил Степан Тимофеич Гавриков.
— Н-ню! — уставился на Драча.
— Ты? — попятился тот.
— Ню я, я! — по-блатному тряс пальцами перед лицом начальника участка Гавриков. — А ты шьто, с одного предмета сорвался? Не видишь, шьто драндулет на ладан дышит? Не знаешь, шьто каждую смену по пять часов стоим из-за разных поломок? Не понимаешь, шьто он, — кивок в сторону Леонида, — умней тебя оказался и правильно поступил? Когда ты будешь иметь собственную башку на плечах и перестанешь прыгать сверчком? Ню! Чего молчишь, чего глазами виляешь?
— Гавриков, Гавриков… Не забывайся! — отмахивался, как от мухи, от его пальцев Драч. — Тебя тут не спрашивают. Ты тут десятая спица в колесе. Не забывайся! Недолго и снова тебя с бульдозера попросить.
— Шьто?! Шьто сказал, сюка? Да я тебя… Ха! — резко присел он и растопырил руки, ровно хотел ухватить Драча за упругие ляжки. — Попишю! Гад буду, попишю! Все твое сурло порву!
Драч зайцем сиганул метра на два в сторону.
— Ага! — заорал. — Вон оно что! Сговорились! Сейчас же обо всем будет известно директору! — и помчался по тропинке к поселку.
— Ну зачем вы так? — поморщился Леонид.
Ему до тошноты была неприятна вся эта сцена.
И Пашка Семенов стоял сам не свой.
— Зачем так? — повторил Леонид.
— Как? — серьезно, безо всяких вихляний спросил тот. — А-а-а! — догадался. — Да с такими полудурками иначе и нельзя. Их только на испуг и возьмешь, — и хрипло, скрипуче расхохотался.
— Дохохочетесь, дохохочетесь! — оттопырил губы молчавший до сих пор Хахалинов. — Вот доложит директору, обоим достанется на орехи. Патриёты!
— Заткнись! — топнул ногой Гавриков. — Я бы тебя на месте Курыгина еще утром булыгой зашиб. Бери инструмент! — гаркнул по-командирски и повернулся к Леониду. — Покажи ему, что надо делать. И мне покажи.
Несколько дней спустя перед планеркой, едва Леонид вошел в контору, Драч сказал напыщенно и надменно:
— Курыгин! Вы сегодня отстраняетесь от работы. Вас вызывает директор.
— Сейчас?
— Да, прямо сейчас.
— Хорошо, сбегаю переоденусь и — я готов. Машина будет?
— Машины для вас не будет, Курыгин. Пешочком через сопки идите. Напрямую пяти километров не наберется.
— Через сопки так через сопки.
Леонид хлопнул дверью.
«Гляди-ка ты, расхорохорился товарищ начальник!»
Прибежав домой, он наскоро переоделся в выходное, накинул на двери замок, вприпрыжку, с засученными штанами, добежал до Быструхи, перебрел студеную речку, обулся и стал подниматься на сопку Кедровую.