«А может, правда, ничего нет особого, — подумал Евсей Кузьмич, спрыгивая с подножки. — Ведь не на заимке, в райцентре люди живут. В любой момент на охоту не сходишь. Вот и пользуются, коли случай удался».
— Еще по единой, что ли? — предложил Петра Феофаныч.
— Да хватит однако. И так в голове замутилось.
— Да чего там! Не везти же полбутылки обратно. Давай.
Выпили. Хорошо закусили. Посидели немного молча.
— Поехали, — стал подниматься Петра Феофаныч. — На рассвете домой надо возвращаться. А сегодня еще на леса по Ниженской дороге надо взглянуть.
— Поехали-то, поехали, — замялся Евсей Кузьмич. — А ты после бутылки-то ничего?
— Ха-ха-ха! Вон ты о чем! — захохотал Петра Феофаныч. — Это дело привычное. Не по городу понужать. Кроме трухлявой лесины, все равно никого не собьем.
— Ну, коли так, дак айда.
Свернулись, сели в кабинку, поехали.
Когда миновал Ереминский поворот и выскочили из низинки на взлобок, Евсей Кузьмич, внимательно смотревший на лес, вдруг встрепенулся, тронул Коровина за рукав. Впереди, саженях в полтораста, прямо у дороги сидел на березе табун косачей. Но Петра Феофаныч будто ничего не заметил, продолжая спокойно рулить. Тогда Евсей Кузьмич прошептал: «Смотри!» — и вцепился в его плечо.
— Вижу. Давно, — коротко бросил Петра Феофаныч и незаметно убавил газ.
— Дак чего вижу, чего вижу! — заегозил старик. — Зачем тогда прешь прямо на них? Тормози давай да назад. Сейчас мы обходом их с двух сторон!
— Сиди! — оборвал Петра Феофаныч, на тихом ходу все ближе и ближе подъезжая к березе.
Когда до нее осталось метров с полсотни, он развернулся боком, заглушил мотор и осторожно убрал стекло. Просунув ствол винтовки в отверстие, он так же не спеша, без лишних движений прицелился и нажал на спуск.
Щелкнул почти неслышимый выстрел, и нижний косач, сковырнувшись, глухо шмякнулся оземь.
Остальные сидели, вытянув шеи, и тупо смотрели то на машину, то на упавшего. Чудеса! Этих осторожных и чутких птиц будто кто заворожил. Они не взлетели и после того, как упал и второй, и третий…
Евсею Кузьмичу, еще минуту назад жаждавшему охоты, теперь хотелось закричать, кышкнуть. Он впервые видел такое, хотя и промышлял когда-то с подъезда. Бросал на сани копешку сена, зарывался в нее и подъезжал на лошади к косачам.
Но было все по-другому, совсем не так.
После первого же гулкого выстрела птицы улетали. Их надо было снова искать, снова маскироваться и скрадывать. И в этом был особый охотничий смак, особый охотничий интерес.
А тут… Вот и пятый косач упал на землю, а остальные не шелохнутся. А Коровин неторопливо, размеренно, как на стрельбище по мишеням, палит по ним и палит.
Наконец-то одна из птиц, подпрыгнув от выстрела, не упала на землю, а сорвалась с сучка и косо потянула над бором, постепенно снижаясь. Тогда и все остальные снялись, полетели.
— Фу-ты, черт! — ругнулся Коровин. — По хвосту полосанул паразита. Ушел!
— Да я его сейчас найду. Найду и добью, — засуетился старик, шаря рукой по дверце, чтобы открыть.
— На кой хрен он сдался тебе? Еще ходить за ним по чаще, — проворчал Петра Феофаныч. — Убитых вон надо собрать.
— Да как же «на кой хрен», как же «на кой хрен»! — удивился Евсей Кузьмич. — Он ить все равно теперь пропадет. И получится ни себе, ни людям.
— Ну как хочешь, — капризно махнул рукой Петра Феофаныч, открыл дверцу и пошел подбирать добычу.
А Евсей Кузьмич подался в низину, в мелоча, где, по его примете, должен был сесть косач.
Он нашел его сразу, уже мертвым. Подвернув крыло, косач лежал на боку, в густом порыжелом папоротнике.
— Ну вот, — громко сказал старик. — Не найди — и сгнил бы ни за что ни про что. Эх, охотнички, забодай вас комар!
Когда он вернулся к машине, Петра Феофаныч равнодушно промолвил:
— Нашел все-таки. Настырный мужик.
Евсей Кузьмич ничего не ответил.
Молчал он всю дорогу. И только перед Вагино, у мостика через ручей, сказал негромко, вроде бы себе самому:
— Ну и охоту придумали! Не охоту, а смертоубийство какое-то. Скоро, однако, домозгуются динамитом выводки подрывать!
— А ты как думал, — отозвался Петра Феофаныч. — Время такое! Прогресс! Самолеты придумали на двести, на триста персон. В глубину океана проникли. На Луне побывали. А ты хочешь, чтобы в тайге до сих пор с самострелами да с силками ходили, — и, довольный, захохотал.
После охоты, едва передохнув, Петра Феофаныч поехал высматривать деляны под вырубки. Евсей Кузьмич стал теребить и потрошить косачей, чтобы натушить их к ужину, как наказывал гость.