В декабре 1719 года была опубликована Берг-привилегия — основополагающий законодательный акт, определивший отношение государства к частной горно-металлургической промышленности. Документ пропитан идеей «горной свободы» — принципом, дозволявшим каждому желающему на любых землях искать и добывать руды, из руд — выплавлять металлы. Вся история отечественной металлургии и горного дела XVIII века пронизана влиянием этого исключительного по значимости документа, квинтэссенции петровской промышленной политики. Привилегия провозгласила создание Берг-коллегии — нового государственного органа, призванного обеспечить реализацию ее положений. Без малого столетие отрасль развивалась с деятельным участием этого органа, иногда менявшего обличье и название, но потом возрождавшегося на началах Берг-привилегии, петровских началах.
Дарованные привилегией свободы дополнил и экономически подкрепил указ, изданный 18 января 1721 года[210]. Люди купеческого звания получили право приобретать к заводам населенные деревни. Обеспечение предприятий рабочими — в позднефеодальной России с ее слаборазвитым рынком свободной рабочей силы дело очень непростое — облегчилось. Персонально Демидов этим правом владел давно. Теперь разница в ресурсе развития у него и других заводчиков, преимущественно недворян, сократилась.
Эти события — общероссийского масштаба. Другие произошли непосредственно в истории фамилии. В конце 1720 года окончательно закрепились отношения отца с сыновьями. По его инициативе Берг-коллегия особым приговором «учинила» единственным наследником нажитой Демидовым-старшим недвижимой собственности сына Акинфия. Это на первый взгляд внутрисемейное дело имело исключительное значение для его потомков, отразилось на их личной судьбе, на стратегии развития хозяйств, в конечном счете — на истории отечественной металлургии.
В том же году родоначальник едва не стал дворянином: во всяком случае, появился на свет диплом о пожаловании ему дворянского достоинства. Подписан он, впрочем, не был, но первая попытка Демидовых преодолеть разделявший сословия перевал состоялась.
Заканчивается охваченное этой главой пятилетие смертью Никиты (ноябрь 1725 года), месяц спустя после которой первый чугун дал доменный и молотовой Нижнетагильский завод, в будущем одно из самых известных демидовских предприятий.
Отец и сын: от победы к победе
Тульский завод. Отношения с конкурентами
Итак, три вполне оформившиеся ветви древа демидовского рода: отец с Акинфием и живущие собственным умом младшие сыновья.
Какие все разные! И сколько в них общего!
Никита Первый входил в третье десятилетие века на всех парусах: только что пустившим очередной завод — Верхнетагильский доменный и железоделательный (январь 1720 года[211]). Металлургических мануфактур у него было уже пять: три завода полного цикла (Тульский, Невьянский и новый Верхнетагильский) и два молотовых (Шуралинский и Быньговский).
Немало было и трудностей, и все же успех следовал за успехом. Дело развивалось устойчиво. Ничто серьезное, кажется, уже не могло ему помешать: укрепился, заматерел.
Старейший Тульский завод достиг полной зрелости и жил сообразно возрасту и положению. Он занял свое место в демидовском хозяйстве и, сколь бы оно ни казалось скромным, исправно дымил, выдавая чугун и железо. Правда, в 1722 году Никита остановил одну из двух его домен (эксплуатация двух при поднимавшихся ценах на уголь себя не оправдывала), но ломать ее не стал, оставил про запас[212]. Пожалуй, единственное касающееся тульских дел Демидовых заметное происшествие этого времени было связано с заводским приказчиком, свойственником Никиты Семеном Пальцовым: у того возникли неприятности с Преображенским приказом[213]. Но дело обошлось для него без последствий.
Демидов давно уже чувствовал себя в Туле человеком, которому позволено многое, другим недоступное. Говоря дальше о его уральском конфликте с прибывшими туда из столицы представителями горного ведомства, мы увидим, насколько свободно он распоряжался тем, что ему там принадлежало и не принадлежало. А в родной Туле ему уже и черт был не брат. В начале 1720-х годов произошло новое обострение отношений с тульским соседом Демидова заводчиком Иваном Баташевым. Как давил конкурента Демидов и какие это имело последствия, сообщает сказка Баташева, поданная им 5 августа 1721 года. По его рассказу, «не любя меня, Никита Демидов поды[ма]л у себя плотины вверх многое число и потопил те мои вышеписанные заводы. И работают с великою нуждою в один молот в два горна, а бывает то, что и в адин горн с нуждою». (Заметим, что в это время на заводе было две молотовые, имевшие три молота и пять горнов. Благодаря Демидову более половины его оборудования простаивало.) «А зимним временем, — продолжал Баташев, — и гуляют многое число. И оттово у меня мастера руские и иноземцы разошлись»[214].
211
213
Один из сидевших там колодников сказал на Семена Иванова «слово и дело»: якобы он растопил чугуном медный крест и говорил опасные слова о государе. Но тот оправдался (ничего предосудительного не говорил, «восточной церкви повинуетца»), доноситель же сознался в оговоре (РГАДА. Ф. 371. Оп. 2. Д. 1221, 1277; ГАТО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 120, 122).