Многоукладность и изолированность хуторского хозяйства, суровая природа, необходимость лесных промыслов, оторванность от рынков, консервация родоплеменных отношений и опасный образ жизни – обуславливали подобный универсализм, самодостаточность и воинственность скандинавов. Недаром их многочисленные лучники и метатели копий, ставили в тупик небольшие феодальные дружины и народные ополчения европейских королевств – там уже почти везде, среди простого люда никто не умел, да и не имел права пользоваться, даже таким вспомогательным оружием. Уже не говоря о постоянном физическом тренинге и морально-боевом воспитании северян, да и полноценном белковом питании, которого были лишены простолюдины других регионов мира. Поэтому скандинавы были значительно выше ростом, сильнее, агрессивнее, более сплоченными, инициативными и умелыми воинами…
Впрочем, юноша не сознавал таких вещей и не задумывался об этом, он просто знал очевидное – его соотечественники не только крепче телом и духом представителей других народов, но и живут в наиболее свободной земле, по самым правильным обычаям и преданно почитают своих богов-покровителей. Отдельные люди, в силу своего недостойного поведения и плохих качеств – могли и здесь порождать несправедливость. Либо сама судьба и воля Богов, посылали семье или человеку различные напасти, испытания и неудачи. Или он сам, своими бесчестными поступками, прежде всего трусостью, воровством, нарушением клятв и ложью – навлекал погибель на душу рода и потомков. Но устройство мира, правосудие и образ жизни в его родном краю, в понимании Асгейра были справедливы и разумны.
И это было вызвано, не только местечковым эгоцентризмом, ограниченностью, самомнением или искренними заблуждениями неопытного молодого юноши. Он с детства слышал рассказы отца, других родственников, соседей-бондов – плававших по торговым делам или ходивших в боевые походы. Общался с рабами, купцами, путниками, воинами конунгов и ярлов. Все они, в этом отношении, рассуждали схоже. И он, также мог сравнивать. Да – есть земли теплее и плодороднее. Народы искуснее и богаче. И люди там встречаются более знающие. Но справедливее уклада жизни и свободней или храбрей северян – во всем Мидгарде нет.
Вечером, сидя у небольшого костерка и поглощая свой немудренный ужин, состоявший из ячменной лепешки, сыра, жаренной курятины и сушенной рыбы, парень, глядя на пляшущие лепестки огня, погрузился в воспоминания о событиях недавнего прошлого…
Златовласую и синеокую Гильдис, дочь родовитого бонда Эгиля Скаллагримсона, хозяйство которого отличалось изобилием и достатком, Айгис знал с детства. Их хутора находились неподалеку. Он с семьей, часто бывал в гостях у Эгиля. Парень общался с девушкой на праздниках Йоля, Самхайна, Лита, Мабона, Остара... Они гуляли вместе. Подростки, рано почувствовали симпатию к друг другу. А потом пришла и любовь…
Но род Брана Торстейнсона, к которому принадлежал Асгейр, хоть и пользовался всеобщим заслуженным признанием за древность, славные деяния предков и достойное поведение отца – был куда малочисленнее и менее зажиточен чем Эгиля. Поэтому Скаллагримсон и его домочадцы, хоть и уважали Брана и его сыновей, но все понимали – женитьба Гильдис и Асгейра невозможна. Поскольку это будет, полным нарушением правил и обычаев. И вдобавок, умалением чести обеих родов уважаемых бондов. Хотя, в смысле доброй славы и общественного положения – никакого неравенства не было. Однако, важную роль, играла слишком большая разница в достатке обеих хозяйств. И это могло сказаться, даже в том простом отношении, что девушка не имела права жить в семье жениха, материально хуже, чем у родителей. Это было бы позорно как ей самой, так и ее семье. И несмываемым срамом роду жениха.
Кстати, женщины северян, могли на этом основании разводиться со своими мужьями (если те, обеднели по своей вине). Естественно, забрав приданное и совсем маленьких детей. Право развода, они также могли потребовать, если муж их бил, вел себя трусливо и недостойно в бою и на людях, был замечен в воровстве, не помогал родным жены, мешал ей управлять домашним хозяйством, был изгнан приговором тинга (народных сборов), оказался слаб как мужчина или был впоследствии искалечен. Правда муж, мог иметь наложниц дома, или других женщин на стороне либо в походах – это считалось нормой. А вот если жена, была поймана на измене, он ее мог убить на месте, либо с позором обрезав платье, прогнать вон без ничего.