Кто-то из-за спины сунул мне в рот траву, я, не задумываясь, стиснул челюсти. Уже знакомый вкус слегка освежил и в голову мягко ударила волна эйфории. Но продлилось это всего минуту. Жалкая попытка подбодрить Целителя-маньяка.
Я отползал от хижины, ломая ногти и сдирая в кровь пальцы. Луны калейдоскопом вертелись у меня перед глазами. Стошнило. Жжение из груди поползло вверх к шее, стянуло её удавкой и спасительная темнота, так долго не приходившего забвения накрыла меня с головой…
Странно и непривычно не чувствовать в груди разгорающееся пламя. Я даже осторожно нажал на неё пальцем, медленно наращивая давление через кольчугу. Ничего! Рывком поднялся оглядываясь. Совершенно не помнил, умер я в этот раз или нет. И где возродился? Боли респауна не помнил тоже. Тупо уставился на свои исцарапанные ладони и обломанные ногти.
Совсем недалеко у подножия росших плотной группой «пальм» суетились дриады. Нетрудно было догадаться о назначении больших, рядком выложенных, коконов, свёрнутых из травяных подстилок.
— Это материнские саваны, квартерон, — рядом со мной, как всегда незаметно, оказалась Старшая, — родовое дерево должно получить то, что давало им при появлении на свет. Всё есть конец, и всё есть начало, Целитель… Ты удивил нас этой ночью, недоальв. Хотя, никакой альв не сделал бы для наших сестёр того, что совершил ты.
— Это было очень глупо и неосмотрительно с моей стороны… — я посмотрел чёрной дриаде прямо в глаза, — если бы не моё бессмертие, никогда не решился на такой риск. Удивительно, что не подох, — я горько усмехнулся, — сколько удалось спасти?
— Больше половины, — Старшая проигнорировала моё нытьё, — ты в состоянии идти, или мне прислать детей ночи? — дриада поднялась, намереваясь присоединиться к уже ждавшим её сородичам.
— А как же деревня, Ркасса? Что будет с этим местом?
— Лес большой, мы найдём новую колыбель…
— Колыбель?
— Да, квартерон. Здесь хорошие условия для родового дерева. Река, стекающая с плоскогорья, талая чистейшая вода. Ущелье, закрытое от ветров. Тепло и влага… Хорошая была деревня. Теперь это место проклято…
— И вы не хотите знать, откуда пришла эта болезнь и может удастся остановить её?
Старшая остановилась и глубоко вздохнула:
— У нас одна жизнь бессмертный. Лес и так потерял много своих дочерей. Мы уйдём, потому что боимся и ничего не можем сделать…
— И оставите родовое дерево? — мой вопрос был задан автоматически, как логичное продолжение беседы. И тут я впервые увидел проявления эмоций у Старшей. Расстояние в десяток метров она преодолела одним прыжком. Её чёрная кожа приобрела пепельный оттенок, рот исказила гримаса ярости:
— Не тебе судить нас, недоальв! — я попятился под неожиданным напором чёрной дриады. Похоже, затронул какое-то табу. — Хочешь остаться? Найти причину болезни? Твоё дело! А мы уходим, бессмертный… — Старшая успокоилась так же быстро, как и вышла из себя.
— Хорошо, хорошо, не собирался вас оскорблять, — я примирительно поднял руки.
— Оплату тебе привезут сегодня к вечеру на это место. Дети ночи будут ждать до восхода Трёх Сестёр, недоальв, — Старшая, не произнеся больше ни слова, повернулась и зашагала к тропе, на которой уже скрылись почти все дриады.
— И вам, спасибо, что не прибили, девочки… — пробормотал я, почёсывая затылок.
Мда. Всё же разобраться с местной заразой надо. Не люблю загадок, в особенности не люблю не оконченные дела. Я примерно сориентировался по встающему над вершинами «пальм» солнцу, в какой стороне осталась деревня. В конце вчерашнего марша я уже плохо соображал, но запомнил, что от этого места, где хвойная растительность сменилась «пальмами» и кустарником идти до деревни достаточно далеко. Часа два или три, поэтому решил не откладывать.
Жуя на ходу краюху чёрствого ржаного хлеба с сыром, захомяченную в незапамятные времена в инвентаре, и радуясь утренней прохладе, зашагал, стараясь держаться хорошо видимых следов волочения травяных коконов на местной почве, напоминающей смесь песка и земляной пыли. Вот тебе и дети леса! Ни покормили, ни напоили. Обозвали…надо же, недоальв. Хех!
От солёного козьего сыра скоро захотелось пить. Решил подождать, пока доберусь до реки с её хвалёной кристально чистой водой. Так, совершенно незаметно, занятый размышлениями над поставленной перед собой задачей, добрался до края ущелья, в котором протекала река.
Из-за тумана самого русло едва угадывалось, но тропа, по которой дриады недавно спускались, была заметна очень хорошо. Просто я вышел к обрыву значительно выше. Мда, чтобы напиться, нужно спуститься и снова познакомиться с местными жужжащими кровопийцами.