- Ночи вам, офицер, - ответил старик. - Моя вина, признаю.
- Ваше имя Аристарх Хайтен...
- Хейтенгауэр.
- Хейтенгауэр, - повторил человек в синем. - Нам необходимо знать, по какой причине вы находитесь в данном секторе, и по своей ли воле.
- Я домой спешил, офицер, решил срезать по дворам. А тут - вот, закрыто.
- Что у вас за спиной, гражданин?
- Медведь, - старик схватил меня и выставил перед собой. - Медвежонок... игрушка. Сыну купил на день рождения.
- Не могу его идентифицировать, - сообщил второй, габаритами не сильно отличавшийся от первого.
- На заказ сделано. Это ручная работа, - неровно ответил мой названный друг, все нажимая на кнопки. Что за странный ритуал? - Для сына хочется чего-нибудь оригинального, а фабричные игрушки... сами знаете.
Несколько секунд все хранили молчание.
- У вас нет сына, - после короткой паузы сказал второй.
Мой спутник рассмеялся.
- Вы меня раскрыли, офицер. Да, пока нет. Мы с женой ждем малыша, мальчика, через три недели. Она дома ужин мне приготовила, а я вот тут застрял.
Двое переглянулись.
- Мы проведем вас к дому, - сказал тот, который круглее.
- Да не стоит так волноваться, офицеры, я знаю дорогу. В детстве часто тут бегал с... другими ребятами. А у вас, наверное, куча неотложной работы. Поважней, чем меня провожать.
- Вам повезло, что мы оказались рядом, - насупил брови второй. - Всякое может случиться. Больше не заходите в зоны повышенного риска, гражданин.
- Спасибо, обязательно последую вашему совету.
- И не забудьте зарегистрировать предмет, - сурово приказал первый, уже уходя. - В канцелярии и без того неразберихи хватает.
- Непременно зарегистрирую, - процедил старик сквозь зубы. - Дармоеды гребаные.
Пока мужчины в синих одеждах, перекатываясь с ноги на ногу, не скрылись за поворотом, я стоял неподвижно. Роль игрушки в этот кукольном спектакле мне, кажется, удалась, хотя и смысл ее я едва ли улавливал. Внезапно для себя я обнаружил некий прилив веселья, совершенно неуместный в моем положении.
- От этого чертова намордника одни проблемы, - мой спутник сорвал с лица маску. - Гребаная сеть. Пойдем, я еще пожрать хочу сегодня, - хлопнул он меня по плечу.
Навязчивая улыбка не сходила с моих губ, сколь упорно я не пытался от нее избавиться. На выходе из двора я поймал на себе косой взгляд.
- Что? - спросил седой лицедей.
- Вас и вправду так зовут? - отчего-то названное имя показалось мне более чем забавным.
- Естественно, нет.
Он косо усмехнулся. Проделанный им трюк, похоже, ему и самому понравился.
- И жены у вас никакой нету.
- Да ладно? - наигранно удивился он. - Какие разоблачения меня еще ждут?
Продолжив цепочку размышлений, я несколько остепенился. Новые открытия не показались мне такими уж забавными.
- Это были надзорные? - спросил я, осознавая, что, возможно, упустил свой последний шанс избавиться от общества этого человека.
- Не слышал еще, чтоб их так обзывали, ха! Но да, эти милые господа призваны стеречь ебаный порядок в мире, где его больше не нарушают. А жиреют они, видно, от скуки.
- Вы им солгали, - сказал я, отстранившись на шаг.
- Тебя что-то смущает?
"Меня смущает ложь, которая в Сайгории считается тяжким преступлением наряду с клеветой и убийством. И даже если моей страны не существует, как я могу верить тебе, гнусный ты..."
- ...гнусный ты преступник! - выпалил я.
Старик враз поменялся в лице.
- Кто? - скривил он рот. - Преступник?! - его речь сорвалась на крик. - Охренеть, какое слово ты вспомнил! А что, если я скажу, что ты, молокосос, с рождения этих преступлений не видел? И никто из вас, сраных очконосов, не видел. И знаешь, благодаря, блядь, кому? Ну! Скажи мне. Давай, говори, мелкий ты ублюдок!
От его пощечины у меня помутнело в глазах, и мир расплылся, как клякса. Дальнейшую дорогу я помню более чем туманно.
* * *
Старик усадил меня на кровать и сунул в руки горячую чашку. Аппетитный запах карамели привел меня в чувство.
- Второй раз за сегодня тебя на руках таскаю, как барышню какую-то, - он уселся в кресло напротив. - Ты прости, что по морде тебе дал.
Я повертел головой, оценивая обстановку. Интерьер был мне знаком. Та же паутина под потолком, те же живые картины на стенах и те же гудящие ящики по углам. Старик привел меня назад. Привел живым.
- Не стоило мне этого говорить, - виновато сказал я. - Не понимаю, что со мной творится.
- У тебя адаптационный трип, парень. Мерзость похуже наркоты, по себе знаю.
Я сделал несколько глотков, утоляя жажду, и в груди моей разлилось сладкое тепло.
"Мог ли ты подумать, что с тобой приключиться нечто подобное, чародей? Мог ли представить, что жизнь твоя выдумана? И даже твое имя, коронованное триумфом в кровавых сражениях на Арене, звучит теперь не серьезней, чем Аристарх Хейтенгауэр".
- Как меня зовут? - спросил я.
- Кристоф Боленских, - ответил старик. - Имя не совсем характерное для наших краев, но интернационализм, знаешь, и все такое...
Густая карамель сделала мой язык неповоротливым и тяжелым.
- Все кажется ненастоящим, - промямлил я.
- Разница между мирами была огромной. Живи ты в мире часов и пара, сейчас бы все воспринималось гораздо легче, - объяснил он, звучно отхлебнув из чашки. - Но ты не бойся, это скоро пройдет. Ты, главное, не сопротивляйся тем вещам, которые осознаешь, договорились? Иначе рехнешься. К завтрашнему дню все должно устаканиться.
- Арену, значит, я тоже придумал?
- Арену придумали задолго до тебя. Одно время и сам на ней поигрывал, - рассказал он. - Из-за тебя, кстати, Файв Би-Даблъю просрали отборочные. И я, признаться, был неслабо удивлен, когда узнал, кого домой приволок.
- Как же я воевал с этим... немощным телом?
- Как и остальные вояки, - седой боец Арены с грустью улыбнулся. - За монитором.
Я взглянул на живые картины, закрывавшие полстены. Наверное, о них сейчас говорил мой названный друг. Но как могут несовершенные машины передавать пыл битвы и эйфорию побед? И как тогда в нарисованном мире погибали мои товарищи? Все это было чудовищно далеко от меня.
- Так спать хочется, - проговорил я.
- Ну, естественно. Привычка четырнадцати лет - штука сильная. Ты ложился и вставал всегда в одно время - вот и причина.
- Я с рождения ношу эту... маску?
- Да, - промолвил он, уставившись в чашку, будто на дне ее скрывались все ответы. - С рождения.
- Как же так получилось... - пробормотал я.
- Ты бы приберег вопросы на завтра, - выдохнул старик. - У тебя сейчас и так мозги набекрень. Я сомневаюсь, что ты понял хотя бы то, о чем я тебе на улице рассказал.
- И почему завтра я должен понять?
- Ну, ты, вроде, не дурак, - пожал он плечами.
- Кто вам сказал?
- Твои запятые, - опустошив чашку, сказал ветеран Арены. - Допивай свой чай и ложись спать.
Вдумываться в его ответ я не стал.
- А как же вы?
- Прекращай выкать, - бросил он, разворачиваясь к мониторам. - Мне еще нужно разобраться в твоем инциденте, и я буду очень тебе благодарен, если ты не будешь мне мешать. А поспать я могу и в кресле - не в первой.
Теплый напиток сморил меня, и мои глаза стали слипаться. Я опустил голову на подушку и сгреб под себя одеяло.
- Когда я домой попаду?
- Послезавтра... навскидку. Я заказал части для твоего визора, утром заберу их со склада и починю твою штуковину.
- А потом?
- А потом сообщу куда надо, тебя отвезут домой, и все станет, как раньше.
"Хотелось бы в это верить, - подумал я. - Еще одного кошмара мне не перенести".
- Я уже говорил - тебе нечего бояться, - словно прочитав мои мысли, раздраженно промолвил старик. - По крайней мере, здесь. А теперь сделай одолжение, заткнись и дай мне поработать.
Я отключился в ту же секунду, как сомкнул веки.
* * *
Ночью я не видел снов. Но это было и к лучшему. Вряд ли переживания последних событий могли принести мне добрые грезы. Наутро я встал отдохнувшим и бодрым, а на вчерашнюю головную боль не осталось и намека.
Комната была пуста. Я дал знать о своем пробуждении, но ответа так и не дождался. Мой новый друг, как и обещал, отправился на поиски компонентов, необходимых для ремонта моего визора. Сейчас я бы мог просто открыть дверь и уйти, как сделал это вчера. Никто не смог бы мне помешать и, теперь уж точно, никто не смог бы найти. Но куда мне идти? Этот мир для меня чужой, а я для него и вовсе не существую. Одномерный шум компьютеров наполнял комнату. Часы на книжном столе показывали какую-то несуразицу, но я точно знал - сейчас восемь часов утра, ни минутой больше и ни минутой меньше. Приобретенные за двадцать лет рефлексы указали мне путь в ванную.