— Что касается гуманистических ценностей, здесь всё гораздо хуже. Персонаж, незнакомый с состоянием подлинной любви, не имеет представления так же и о настоящей дружбе. Атомизация общества, эгоистическое обособление индивида особенно сильно чувствуется, когда персонаж вынужден решать ряд накопившихся проблем.
— В целом, можно констатировать: сценарий с вольным наполнением подходит для совершеннолетних советских граждан, воспитанных в системе советского образования, включающей этапы воинской и психологической подготовки. Погружение вглубь капиталистического социума начала 21-го века позволит каждому индивиду сполна ощутить и, самое главное, прочувствовать упадок и деградацию общества того времени. Это разительно отличается от устаревшего способа изучения истории по книгам, фильмам и другим источникам, не требующим непосредственного вживания.
Он замолчал, переводя дух, собираясь с мыслями. Если бы Готфрид сейчас наблюдал за ним, то, в силу природной внимательности, наверняка б заметил, что Василь мнётся, думает, продолжать ему или нет. Наконец, после полуминутной паузы, он промолвил:
— И ещё. Это неожиданно, но прохождение сценария активизирует те чувства и состояния, которые в наше время либо полностью исключены, либо слишком редки, чтобы из них можно было извлечь какой-либо опыт. Акцентирую внимание снова: человек, участвующий в прохождении, должен быть сильной, состоявшейся личностью. В этом случае, «Сто лет назад» поможет ему самоидентифицировать себя с таких сторон, с каких, возможно, он никогда бы не смог. Учитывая, что самопознание является одним из столпов современной педагогики, наш проект носит мощную научно-практическую окраску. На этом всё, конец связи.
Василь отдыхал. В трудобъединении «Новый взгляд» он работал пятый год, и каждую из временных эпох помечали старомодные дипломы на стенах и современные изящные скульптуры различного происхождения. Ему принадлежала идея создать для модулятора, новейшей технологии, помещающей человека в виртуальный мир, сценарий. Ранее машина использовалась в прикладных целях и очень примитивно. Загонят тебя в урок, где нужно тысячу раз выстрелить из ручной пушки по тысячу раз пробегающему врагу, и всё. На последнем курсе обучения в Экзистенциальном университете Рима, с командой студентов Василь написал для модулятора сценарий по «Капитанской дочке» Пушкина, и первым побывал в роли Петра Гринёва. Это стало его выпускной работой, вызвавшей ажиотаж во всём СССР. Извечная диалектическая пара «физики-лирики» наконец пришла в равновесие, удовлетворившись новым прорывом в искусстве. Симпозиумы, конференции, открытые встречи… полгода Равенов не мог приступить к дальнейшей работе, но когда приступил, пользовался уже не университетским оборудованием (которое, хоть и свежее, но всё-таки учебное), а средствами производства трудобъединения «Новый взгляд», крупнейшего в мире. Теперь он степенно разглядывал собственные регалии в золочёных рамках, позволив креслу проводить над ним шаманский обряд массажа с вправлением позвонков и коррекции осанки.
Лучшие из лучших работ, собравшие миллионы восторженных отзывов от Анкориджа до Касабланки. «Ромео и Джульетта», два варианта прохождения сценария (для мужчин и женщин), награда за лучшую разработку для познания силы любви и смертельности страсти. «Любовь к жизни» по Лондону, с медалью за первое место среди тренажёров по выживанию. «Война и мир», более 800 сценариев и столь же много наград.
И вот, теперь — сценарий с вольным наполнением. Прорыв.
— Ты что, всё отдыхаешь? — Готфрид наконец оторвался от своих дел. — Предлагаю сходить на обед с дневной релаксацией и крепко поработать.
— Поддерживаю вас, товарищ Браунинг, — с наигранным грузинским акцентом ответил Василь, — проедем в зал релаксации на пневматическом лифте.
Перед тем, как разойтись по кабинкам восстановления, Готфрид открыл ему ещё одну тайну:
— Чуть не забыл! Пока ты там в прошлое окунался, по Главкканалу дали сообщение: экипаж «Борея» успешно вернулся, преодолел Пояс астероидов и стыковался со станцией «Мир-3». Оказывается, на Юпитере уже три месяца живёт наша колония и развевается красное знамя! Василь, ты чего… Василь?!