Теперь в кабине, кроме него, остались лишь две юные дамочки в похожих платьях-сеточках и высокий мужчина, облаченный в бледно-синий, поскрипывающий при каждом движении костюмчик из креп-фольги в обтяжку. Правый зрачок мужчины казался немного светлее левого — словно два кружочка покрашенной дешевым красителем ткани, один из которых долго лежал на солнце. Стикерсмэн, вот что это значит. Средняя стадия вырождение сетчатки из-за регулярного употребление ‘лепестков’. Пассажиры о чем-то тихо разговаривали, не обращая внимания на Данислава, дамы при этом были убийственно серьезны, их спутник иногда тонко хихикал.
А кабина ползла и ползла, и только теперь Дан начал по-настоящему осознавать истинные размеры здания. Он, наконец, разобрался со структурой. Все просто: каждый этаж — вроде горизонтального колеса с широким отверстием в центре и радиальными коридорами. Кабины ездили по шахте, пронизывающей этажи; комнаты студентов, всякие столовки, кафешки, библиотечные архивы и прочее шли кольцами ближе к внешней стене, а ближе к центру располагались служебные помещения.
Одна из девиц, вскрикнув, словно раненая птица, закатила спутнику звонкую оплеуху. Голова того откинулась, он ухватился за щеку — Дан решил, что сейчас они подерутся, и на всякий случай отступил к стене — но стикерсмэн вдруг пронзительно захохотал, а вторая дама вцепилась в его локоть и тоже стала смеяться, но голосом низким, грудным.
Центральный колодец исчез из виду, кабина въехала в узкую трубу. Еще несколько этажей, и она встала. Тут же открылись двери, но не те, через которые пассажиры вошли, а на противоположной, плоской стороне.
Внутрь всунулись головы двух охранников — не бюриков, а, судя по шлемам и остальному, сенсор-солдат корпоративного дивизиона ‘Фурнитуры’. Позади них виднелась стена очень тускло освещенного изгибающегося коридора.
— Проверка сетчатки.
Голос глухо донесся из-под шлема. Показалась рука, сжимающая сканер с овальным окошком в окружении черных резиновых губок. Юные дамы, чуть наклоняясь и отставляя попки под сеточкой платьев, по очереди приставили к сканерам лица, затем, хихикая и что-то бормоча, их примеру последовал господин.
Данислав прошел проверку, и солдат равнодушно сказал: ‘Добро пожаловать, сэр’. Экипированные, естественно, ‘Фурнитурой’, оба напоминали боевых киборгов-пингвинов из оплаченного Гринписом фильма: сегментированная ‘мягкая броня’ черно-белой окраски, сбруя, увешанная всякими специфическими прибамбасами для убиения ближнего, слоты под антенны и мини-радары на покатых, вытянутых вперед шлемах... Это были сенсолдаты, через геовэб объединенные в локальную сетку, по которой они почти мгновенно обменивались информацией, так что каждый всегда знал, что происходит с остальными — обычно такие команды состояли из трех, семи или двенадцати живых сенсоров, значит, где-то дальше находился еще как минимум один. Данислав пересек коридор, на ходу разглядев короткие пулеметные стволы под потолком, ощущая особую давящую атмосферу — где-то здесь был спрятан работающий в холостом режиме, но готовый включиться по первому сигналу охраны репрессивный генератор — сделал еще несколько шагов... Да! Вот теперь он точно попал куда хотел: на вечеринку Больших Боссов, Крутейших Среди Крутых, Главных Мудаков Планеты — на фоне плывущего волнами мутного света перед ним стоял настоящий, всамделишный аякс.
II
В первую секунду Дан даже слегка испугался: хотя клон никаких угрожающих движений не делал и вообще стоял неподвижно, выглядел он как-то очень резко, будто снятая высококлассной камерой фигура, наложенная на фон из фильма столетней давности.
В отличие от корпоративных солдатиков, аякс одет был легко, чересчур легко для того, чья главная функция — убивать, оставаясь живым. Свободные бежевые брюки из хлопка да рубашка с короткими рукавами. И оружие... никаких тебе сбруй с мега-ультра-девайсами, никаких сканеров для выявления ‘потока агрессии’. На поясе болталась короткая трубка слабенькой болевой жерди, а в правой руке был пневмоэлектрический пистолет-пулемет. Оно, конечно, штуковина мощная, способная изрыгать до двух десятков начиненных сжатым кислородом ‘злых пуль’ в секунду, но все равно — лишь скорострельный пистолет да оружие из разряда нелетального...
Но остановился Дан не только из-за аякса. Для оформления зала VIP-вечеринки наняли, как выяснилось, знаменитого дизайнера, фамилию которого Данислав не помнил, известного тем, что всем прочим видам мебели он предпочитал жидкую. Зал купался в медленно плывущем, блеклом синем свете, маломощные источники которого находились в разных местах, зачастую — под поверхностью воды, что создавало такой эффект, будто ты попал в огромный аквариум, полный мутноватой, начиненной планктонной кашей и останками водорослей жидкости, а свет льется в него снаружи, из-за толстых стеклянных стенок. Управляемая текучесть превратила отдельные водяные массивы в покатые кресла, округлые столы и изгибающиеся барные стойки — нигде ни одного прямого угла или четкой грани.
— Мы использовали тот же принцип, что и в обычных токамобилях... — голос донесся от небольшой группы людей, как раз проходивших мимо. Дан узнал того маленького подвижного человечка с неестественно-радостным личиком, который встречал гостей в аэропорту. Видимо, это был распорядитель-тамада, нанятый ЭА для мероприятия, или, быть может, какой-нибудь их штатный сотрудник из отдела внешних связей.
— Как вы знаете, токамобили работают от стандартных теслараторов, настроенных, так сказать, в резонанс с электромагнитным полем, то есть с его колебаниями примерно в семь с половиной герц, и то же самое — в нашем Общежитии, но только два наших тесларатора неизмеримо мощнее...
Фигуры двигались мимо вставшего под стеной Дана. Из-за плывущего света, который скользил по ним, то ярче, то тусклее высвечивая ткань костюмов и платьев, кожу и волосы, казалось, что они пульсируют, отодвигаются на несколько метров и придвигаются ближе; попеременно то истончаются, то наливаются жизненными соками, материальностью.
Данислав медленно пошел вперед, разглядывая обширное круглое углубление в центре зала. В нем маячили фигуры, парили, презрев гравитацию, как большие вялые рыбы или медленно шли по дну, покачиваясь, будто анемоны. Дан оглянулся на аякса: истукан истуканом, лишь зрачки движутся, беспрерывно сканируя зал. Переполнен убийственной взрывной энергией, готовой в любое мгновение вырваться на свободу — словно это и не человек вовсе, а дыра в форме человеческого силуэта, прореха, ведущая на объятый пожаром военный склад, заполненный цистернами и ящиками с напалмом, гексогеном, пластитом и тринитротолуолом. В поединке на свободном пространстве аяксу могла нормально противостоять только сетка из семи очень хорошо вооруженных и обученных сенсолдат, которая справлялась с ним едва-едва, теряя при этом обычно пятерых-шестерых, а иногда и не справлялась вовсе. Дюжина не успевала — мгновение, которые требовались большему количеству сенсолдат для принятия совместного решения, оказывались решающими, — ну а тройка даже не могла взять в перекрестный огонь. Правда, недавно ‘Фурнитура’ объявила, что посредством сверхширокополостных нейро-кремниевых преобразователей добилась объединение солдат не только в информационную, но и в когнитивную сеть, в общую рационально-ментальную сферу, своеобразный коллективный боевой разум, распределенный на несколько тел, и такие сенсолдаты смогут завалить аякса в каком угодно количестве свыше двух. Впрочем, Дан слышал скептические замечания о невозможности создание хорошо откалиброванной когнитивной сети — у каждого сенсолдата, как бы ни был он сосредоточен на выполнении задания, все равно будут возникать случайные, посторонние мысли, собственные интерпретации происходящего и личные ассоциации. В когнитивной сети они станут мгновенно передаваться напарникам — вроде статики, сбивающей всех с толку и нарушающей целость сенсети. Спецы ‘Фурнитуры’ утверждали, что разработали ментальный экран, вроде фильтра, пропускающего команды, но блокирующего статические мысли, однако Данислав подозревал, что это всего лишь пустая реклама.