— Кто я? Чем я занимаюсь? Наверное, я не совсем правильно вас…
— Нет, я имею в виду вашу национальность. Хоть вы и сели на самолет в Англии, но, сдается мне, вы не англичанка.
— Нет, родом я из Израиля, но училась в Англии. Вот видите, как все сложно! Ничего, я могу рассказать вам о себе и потом, а вот как насчет вас, мистер Трэйс?
— Прошу вас, называйте меня просто Чарли, — тут же отозвался он.
— Чарльз?
— Нет, просто Чарли — во всяком случае для друзей.
— Отлично, можно считать, познакомились.
Они вышли из бара и, миновав стойку портье, через некоторое время оказались на оживленной улице.
Амира тут же смело взяла Трэйса за руку, что слегка удивило его, но она как будто ничего не заметила.
— Куда? — спросил он.
— Ну, если мы отправимся вдоль набережной, то потом хотя бы найдем дорогу домой, — рассудительно заметила она. — Давайте сначала вырвемся из этой суеты, а потом пойдем спокойно и рано или поздно обязательно наткнемся на какую-нибудь тихую небольшую таверну.
Меньше чем через десять минут они добрались до маленького рынка, прошли мимо лотков, заваленных фруктами и овощами — которые, как обратил внимание Трэйс, были не особенно высокого качества, за исключением, пожалуй, картофеля да огромных и блестящих дынь. Обращали на себя внимание яркие поделки из якобы «кораллов» и кружева, которые пожилые гречанки плели прямо здесь. Небольшие забегаловки, кольцом окружавшие рынок, источали аппетитнейшие запахи баранины со специями и запеченных на углях кур.
Трэйс был вполне готов перекусить прямо на рынке, в отличие от своей спутницы. По-прежнему держа его за руку и практически таща за собой, она влекла Трэйса куда-то дальше по узким, извилистым улочкам, застроенным по обеим сторонам высокими, давно нуждавшимися в реставрации домами. Нового кругом явно становилось все меньше, а старого — все больше. Амира оказалась совершенно права: романтика и предания веков здесь удивительным образом переплетались и буквально подавляли человека. Когда она наконец замедлила шаги и Трэйс пошел рядом с ней, у них совершенно пропало желание говорить, а больше хотелось просто впитать в себя хоть частичку окружавшей их ауры безвременья.
Попадавшиеся им по пути узкие аллейки были залиты бетоном, невидимые стоки журчали где-то под ногами. Вдоль аккуратно мощенных камнем улочек тянулись старинные канавы или стоки, в которые через небольшие отверстия, похожие на мышиные норки, во время дождей стекала вода с крыш высившихся по обе стороны старых домов. Это были самые обыкновенные водоводы, а не сточные канавы. Трэйс не представлял, как здесь обстоит дело с канализацией, но, судя по всему, она здесь имелась, и притом вполне современная. Там, где улицы были запружены народом или становились слишком запутанными, завиваясь между древними каменными арками и высокими стенами, можно было бы ожидать естественных запахов человеческой жизни, но они, как это ни удивительно, даже в таких местах практически отсутствовали. Очевидно, греки уже давным-давно нашли решение этой проблемы. Трэйс не преминул сказать об этом Амире.
— И не только греки, — ответила она, — хотя, конечно, они жили здесь с с античных времен и по сию пору. Такое даже трудно себе представить, да?
И тем не менее, под всеми этими слоями щебня, мусора и цемента итальянцы обнаружили храмы Зевса, Афины Паллады и Аполлона. Считается, что первыми здесь — еще три с половиной тысячи лет назад — поселились выходцы с Крита, за ними — микенцы с Пелопоннеса. Вполне возможно, что со временем эти два народа слились. Во всяком случае те, кого мы знаем как микенцев, принадлежат к той же самой породе людей, что и воинственные ахейцы. При них Родос процветал как никогда, во всяком случае так утверждает Гомер, а вслед за ним и Пиндар. По их словам, родосцев очень любил Зевс. А взять их легенды: вы, например, знаете, что именно отсюда со своими воинами на девяти кораблях отправился в поход против Трои Тлептолем?
Трэйс слушал ее с восхищением — более того, даже немного растерялся. Он не слишком хорошо знал историю — ни античную, ни какую-либо другую. Но до чего же все-таки удивительный у нее голос: как будто с губ ее мягкими толчками срываются крошечные облачка золотистой пыли. И ему было совершенно ясно, что восхищение его вызвано не только незнакомыми историческими фактами.
— А еще землетрясения, — продолжала она. — Родосу они всегда причиняли значительный ущерб. Во время одного из них рухнул знаменитый Колосс Родосский. И все это за сотни лет до появления первых христиан. В 269 году сюда вторглись готты, но к началу седьмого века островом уже полностью владели персы. Через триста лет им на смену пришли сарацины, которые взяли да и продали поверженного Колосса на металлолом! Вы только подумайте — обломки статуи пролежали на суше и в воде более восьми веков! А еще через сто пятьдесят лет сюда нагрянул Гарун-аль-Рашид со своими турками-сельджуками. — Она вдруг неожиданно для Трэйса остановилась на пересечении аллей, так, что ему тоже волей-неволей пришлось остановиться. — Да, так сюда пришли турки! Кстати, а вам известно, что отсюда, где мы сейчас стоим, до Турции всего двадцать миль?
Надо же, какая умница, да еще и стоит совсем близко!.. Трэйс не смог удержаться от искушения, притянул ее к себе и поцеловал. Она вырвалась, казалось, даже не обратив внимания на его поцелуй, и снова устремилась вперед, таща его за собой.
В аллейках, которыми они шли, было довольно пустынно. Лишь время от времени на перекрестках попадались случайные туристы, глазевшие на старые арки или изучавшие карты и путеводители.
— Чарли, — вдруг через плечо заметила Амира, — вы совсем меня не слушаете.
— Ну что вы, конечно же, слушаю! — с негодованием отозвался он.
— Вы уверены?
— Еще бы! Греки, турки, ахейцы и все такое прочее. Храмы Зевса, Аполлона и разных там…
В ответ Амира лишь вздохнула и вскоре нырнула в невысокую дверь крохотной, полутемной таверны. Они уже проходили мимо нескольких ей подобных, но эта, похоже, наконец ее удовлетворила. Вывеска над дверью гласила: "Ресторант «Теос», равно изобиловало ошибками и поданное им меню — во всяком случае на взгляд Трэйса:
Скушные Салады!
Игначьи Катлетты!
Фаршивые Памадры!
И:
Красная кусака.. ?
Амира, наблюдая за изучавшим меню Трэйсом, рассмеялась, а затем стала переводить:
— Вкусные салаты, котлеты из ягненка, фаршированные помидоры и красная закуска. Закуска — это рыба, причем просто превосходная!
Они взяли себе по небольшой порции греческого салата: шинкованная капуста, украшенная помидорами, несколькими черными оливками, посыпанная накрошенной брынзой. Все это было обильно сдобрено оливковым маслом и винным уксусом. Трэйс, разумеется, и раньше пробовал нечто подобное в греческих ресторанах в Лондоне, но это…
— Действительно, объедение! — сказал он, очищая тарелку корочкой темного хлеба. — И рецина просто восхитительна. А ведь дома, в Лондоне, чтобы съесть такое мне надо бы было ой как проголодаться!
— Греческая пища, — сообщила она, — в значительно большей степени, чем какая-либо другая соответствует местным условиям. Понимаете, что я хочу сказать? Она более ПОДХОДЯЩАЯ, чем даже спагетти в Италии. Например, я ела осьминога и кальмара в Фамагусте, но ни за что не взяла бы в рот ни того, ни другого в Генуе — а ведь итальянцы считаются знатоками своего дела!
— Расскажите мне еще о Родосе, — попросил Трэйс. Он заказал вторую бутылочку рецины, поскольку они были небольшими, да и напиток не казался таким уж смертельным.
— Значит вам все-таки было интересно! — воскликнула она.
— Ну еще бы, конечно! (Хотя, на самом деле, больше всего ему нравилось слушать ее голос.)
— Здесь в свое время побывал даже ваш Ричард Львиное Сердце, — начала она. — Он нанимал родосский флот для своего крестового похода. Затем, в начале двенадцатого века появились византийцы. И пятьдесят лет спустя остров все еще оставался византийским, хотя его полностью контролировали генуэзские адмиралы. В 1306 году они продали его иерусалимским рыцарям-иоаннитам. А после этого… в 1480 году остров осадили турки, а сорок лет спустя Сулейман Великолепный наконец захватил его, и после этого турки правили на острове почти четыреста лет. Между 1912 и 1945 годами здесь была итальянская территория, но в 1947 остров наконец снова отошел Греции.