Чтобы вырваться из затягивающей воронки кризиса, нужны новые люди, необходима смена социальных сил и поколений у руля страны. А этой смены старая номенкулатура не допустит. Техническая интеллигенция, ее возможный конкурент в структурах управления будет оставлена в положении наемного слуги. «Они» не дадут интеллигенции стать со хозяином. Отгрызя лакомый кусочек себе, они оставят на оплату труда интеллегенции и квалифицированных рабочих такие крохи, что обесценят смысл их усилий. Открытые границы и смешанные предприятия подтолкнут лучших из них искать себе место там, где можно выгодно продать труд и чувствовать себя человеком. «Золотые руки» и мощные интеллекты покинут страну, и — крышка! Летальный исход. Всемирный полигон социальных экспериментов «Россия» будет прикрыт окончательно. Будущего не будет.
Не будет и потому, что красные капиталисты не пустят к рулю новое поколение. Они уже сейчас оттесняют его в искусственно созданные лягушатники — «молодежная политика» и т. п. Вглядитесь в лица вождей и участников нашей перестройки. Эта самая старая революция в мире. Не вдаваясь в оценки якобинства, вспомним, что Конвент Французской Республики возглавляли тридцатилетний Робеспьер и двадцатичетырехлетний Сен-Жюст. Но наши сен-жюсты через второго имеют внуков и правнуков. Революция, которую не поддерживает (от которой отторгли!) молодежь — революция без перспектив.
Печально. А что делать?
Прямо противоположное тому, что делает сейчас правое крыло демократии. Не отнимать у органов производственного самоуправления тех куцых полуправ, которые они имеют, а сделать именно трудовые коллективы хозяевами (то есть собственниками) предприятий. Тогда они смогут на конкурсной основе привлечь в качестве менеджеров новых людей из технической интеллегенции. Не лишать местные органы прав во имя укрепления исполнительной власти, а наоборот сократить власть центральных органов, расширив полномочия местных советов, где в депутатском корпусе множество новых людей. Не менять формы собственности до изменения структур управления промышленностью, а демократизировать эти структуры и уже потом, по воле трудовых коллективов разгосударствлять производство. И главное — перестать врать будто бы борьба вокруг «500 дней» это борьба между номенклатурой и демократией. Нет, это спорят о том, как старое вино перелить в новые мехи. Это политическая трескотня, с которой коммунистическая бюрократия в очередной раз меняет форму, примеряя вместо сталинского френча предпринимательский фрак.
Если люди вовремя поймут это, может и Россия обустроится.
ЕСТЬ ВЕЩИ ВАЖНЕЕ СВОБОДЫ
Написал этот заголовок и сам испугался… А все-таки действительно есть. Солидарность, например. Простая человеческая солидарность, которая заставляет поступаться своей свободой плевать на интересы других.
В самом деле, мы против свободы неограниченной частной собственности на землю, против СВОБОДНОЙ продажи оружия, против свободы родителей решать, платить за обучение, или оставить своих детей неграмотными.
К перечисленным деспотическим склонностям нашей редакции я бы еще отнес наше отрицательное отношение к свободной продаже ядов и наркотиков, праву детей на беспризорное бродяжничество, праву стариков на смерть от голода в результате неумения вписаться в свободную экономику.
Я против Свободы в ее либерально-буржуазном понимании и не люблю ее, потому, что эта свобода даже не животного, а кадавра — универсального потребителя.
В оставленном нам в наследство от просветителей XVIII в. триады Свобода — Равенство — Братство в первой оказалось меньше всего смысла. Смысл был, но он был ОТНОСИТЕЛЕН и количественно и качественно.
Относительность количественная выразилась в том, что Свобода сама по себе оказалась ценностью исключительно для несвободных людей как здоровье для больного. «В царство свободы дорогу грудью проложим себе» — могли петь только рабы. Но стоило цепям чуть ослабнуть, а царству свободы показаться вдали «краешком, тонкой линией», как тут же становилось ясно, что смыслом жизни свобода быть не может и что с ней нужно что-то делать, а вот что — совершенно непонятно.
Последствием этого понимания (непонимания) явилась такая психологическая реакция, блестяще описанная Э. Фроммом в книге «Бегство от свободы», которая явилась не последней причиной разгула тоталитаризма в XX веке и чудовищного засилья бюрократии даже в самых цивильных демократических государствах. Свобода оказалась не более, чем отношение Несвободы, как атеизм отрицанием религии. Но отрицание — враг Смысла. Всякого смысла. Оно разрушает старый Смысл, не создавая нового.