В самом деле, основной ценностью для «цивилизованного» человека является потребление как можно большего количества материальных и духовных благ. Основной мотив любой деятельности — получение материальной выгоды для себя, независимо от того, чем является эта выгода: прибылью, служебным положением, славой, властью.
Но стяжательство изначально асоциально. Оно заставляет постоянно вставать во враждебную позицию к наемным работникам, покупателям, конкурентам, государству, пытающемуся взыскать налоги.
Оно сдерживается при помощи институтов госудаственной власти, культуры, религии. Но оно постоянно присутствует в рыночном обществе, провоцируя индивидуумов на антиобщественное поведение.
И поэтому в любом капиталистическом обществе всегда будут соседствовать «честный бизнесмен» и «король пиратов». Первый будет представлять собой тип стяжателя с ограничениями, втрой — стяжателя без ограничений.
Отсюда грустный вывод — преступность органически присуща современному обществу как крайнее выражение господствующего социального характера.
И если Вас покоробила эта мысль — взгляните, как обращаются «цивилизованные государства» с окружающей средой. Чем это обращение принципиально отличается от отношении мафии к своим «подданным»?
Итак, преступность — вполне органичная часть современного общества и вовсе не может рассматриваться как некий «пережиток» феодализма.
А там, где экономический и политический либерализм позволяет преступности в должной мере организоваться, она становится организованной преступностью — мафией.
Здесь мы вынуждены попросить у читателя прощения за пессимистический вывод: либерально-демократическое государство с рыночной экономикой в принципе не способно победить мафию, и рецепты расстрелов могут оказаться эффективными лишь в условиях тоталитарного общества.
Методы борьбы с мафией, которые сейчас предлагают, обычно сводятся к одному слову: запугивание. Предлагается «не стесняться» применить смертную казнь за все случаи умышленного убийства при отягчающих обстоятельствах (ст. 102 УК РФ), а также принцип круговой поруки (заложенный в ст. 77 УК), когда за преступление отвечают все члены банды, а не только непосредственные исполнители.
Мафия, кстати, сама применяет именно эти методы — и смертную казнь, и круговую поруку, добиваясь повиновения от своих «подданных».
Вольно или невольно государству предлагают вступить в соревнование с мафией, кто лучше сумеет запугать.
Тоталитарное государству способно выдержать это соревнование, демократическое — нет.
Максимум, что может позволить себе демократическое государство это после необходимых формальностей «гуманно» казнить мафиози убийцу за нарушение закона. Оно не сможет, подобно мафии, угрожать отступнику не просто смертью, а мучительной смертью, расправой над родственниками и т. п.
Нужно быть Муссолини, чтобы выиграть соревнование с мафией на поле террора.
Возможности же демократии на данном поле, мягко говоря, ограничены, и их еще более сокращает неизбежная в демократическом рыночном обществе коррупция государственного аппарата.
В фашистском государстве только безумец, служа в карательном аппарате, может рискнуть предать его, перейдя на сторону мафии. В демократических странах изменники в полиции, прокуратуре, продажные судьи — явление заурядное.
Поэтому, когда рассуждают о «широких возможностях», которые дает суду 77 ст. УК, то удивляет его нежелание увидеть в этих «широких возможностях» широкое поле для злоупотреблений подкупленных или запуганных судей.
В этом смысле смертная казнь — оружие обоюдоострое.
Эта проблема требует особого разговора. Начнем с прагматических соображений. Является ли смертная казнь эффективным средством борьбы с организованной преступностью? Полагаю, что нет. Во-первых, неубедительно выглядит мнение, что угроза казни способна, пробившись в самое неразвитое сознание преступника, пробудить в нем инстинкт самосохранения и этим сыграть роль тормоза в критической ситуации. С одной стороны, мы уже указали, что оказавшись перед дилеммой: совершить преступление, за которое угрожает расстрел или отказаться и быть зверски замученным своимими «коллегами», — многие молодые солдаты «коза ностра» несомнено предпочтут первое. С другой стороны, недооценивают степень фатализма, с которым относятся к жизни и смерти люди, решившие стать мафиози. Ведь совершенно очевидно, что у среднего бандита больше шансов погибнуть, чем у среднего человека. Он может быть убит полицией во время «операции», стать жертвой внутренних разборок или столкновений кланов. Если к этим рискам добавится риск быть казненным, он мало что изменит.