Увы, большинство участников широкого гражданского движения не заметило этой метаморфозы, да и не могло заметить. «Лицом к лицу лица не увидать». Пока народные массы ломились в парадную КПСС, с черного хода выносилось все ценное. К 1991 г. компартия превратилась в пустой ящик, охранявшийся несколькими десятками тысяч честных ничего не понимавших коммунистов…
Война лозунгов 1990–1991 гг. все больше приводила к подмене их смыслов. Начав с критики «командно-административной системы», «демократы» затем стали выступать за «сильную исполнительную власть». Лозунг разгосударствления (который предполагал прежде всего переход собственности трудовым коллективам) был вскоре подменен «приватизацией» — то есть распродажей «общенародной» собственности тем, кто ее сможет купить. Борьба за региональную самостоятельность при сохранении межрегиональных горизонтальных связей сменилась созданием национальных империй, подавляющих элементарные гражданские права. Лозунг восстановления социальной справедливости, на котором сделал себе «второе имя» Ельцин, был сменен агитацией за новое расслоение «по способностям». Способности Ельцина в итоге были награждены не хуже, чем способности Брежнева.
В «демдвижение» полились большие деньги, валом повалила номенклатура. Номенклатурная «демократия» собирала под свои знамена все новые полки, выходившие на бой с КПСС шахтеры, национальные формирования, «коммунисты за демократию» во главе с А. Руцким и просто сотни тысяч граждан, связывавших с КПСС свои беды и видевших в ее власти историческую несправедливость.
Привыкшие к старым методам руководства коммунисты-консерваторы как могли защищали обреченные партию и Империю. Но почувствовавшие вкус сверхприбылей от «внешнеторговых операций» чиновники готовы были сражаться до последней капли чужой крови. Драматическая борьба традиционалистской и компрадорско-западнической клик завершилась грандиозным действом августа 1991 г., в результате которого более мобильные «капиталистические» аппаратчики скушали своих менее гибких «коммунистических» коллег и принялись воплощать в жизнь все свои «идеалы» — занятие освободившихся помещений и кресел, умопомрачительные внешнеторговые операции, освобождение монопольных цен, разрушившее ростки рынка, которые еще не вписались в мафиозную схему; колючая проволока между народами, травля и парализация представительных органов власти. Кризис революции сменился откровенной реакцией.
Система представительных органов власти, опираясь на часть национального капитала, пыталась оказать сопротивление номенклатурной реставрации. Но наладить прочные связи с гражданскими движениями руководство парламента не смогло. Более того, в сентябре-октябре 1991 г. Верховный Совет фактически оставил без поддержки демократическое движение в защиту Моссовета. И оно проиграло, «отдав улицу» блоку коммунистов и нацистов, к которым «официальной оппозиции» пришлось идти на поклон, когда «президентская вертикаль» перешла во фронтальное наступление на Советы.
В политической борьбе социально-патриотического и либерально-компрадорского блоков гражданское общество занимало скорее нейтральную позицию. 22 сентября — 3 октября гражданские движения выдвинули «нулевой вариант», поддержанный значительной частью политической элиты. Но кровавый финал переворота не дал реализоваться демократической альтернативе. Хотя и за Гайдара народ голосовать не стал. Народ устал. Революция иссякла.
События 1991–1993 гг. вызвали у многих политических неформалов горькое разочарование. «За что боролись?!» Вопрос мне представляется странным — а на что Вы рассчитывали? Свобода и солидарность не могут утвердиться в насквозь авторитарном обществе за несколько лет. Подобьем счета. Уровень жизни упал. Но, во-первых, мы проходили через неизбежный этап структурной перестройки экономики, который во всех странах приводил к падению жизненного уровня. Во-вторых, в сверхмонополизированном и мафиизированном обществе перестройка особенно болезненна. В-третьих, падение уровня жизни вызвано наступлением номенклатуры на социальные права простых людей. В отношении революции это реакция, этому наступлению надо сопротивляться на каждом шагу. И для этого революция создала некоторые предпосылки. С середины 80-х возникло взаимопереплетенное гражданское общество. Номенклатуре не удалось разрушить систему профсоюзов. Более того, традиционные профсоюзы стати независимыми. В 1985 г. об этом трудно было и мечтать. Из полуподпольного состояния вышли экологические и правозащитные организации. Конечно, общая обстановка реакции накладывает отпечаток и на них — внутренняя авторитаризация не минула былых неформалов. Но зависимость сегодняшних общественных движений от Власти гораздо меньше, чем былых ВЦСПС Комсомола и ВООП. Гражданские организации занимаются защитой конкретных интересов простых людей, их связи горизонтальны. Революция 1988-93 гг. была не напрасной. Все ее семена вытравить уже не удастся. И они прорастут.