С 1927 по 1940 год вокруг этого конфликта вращалась история не только партии, но и всего советского общества, не говоря уже о партиях, входящих в Коминтерн. Итальянцы, немцы и другие пережили тот же раскол, испытали на себе аналогичные методы.
Лион Фейхтвангер, выдающийся романист, еврей, бежавший в Соединенные Штаты, писал о «больших процессах» в Москве:
Большинство этих обвиняемых были, в первую очередь, конспираторами, революционерами; всю свою жизнь они были страстными бунтовщиками и сторонниками переворота — в этом было их призвание. Все, чего они достигли, они достигли вопреки предсказаниям «разумных», благодаря своему мужеству, оптимизму, любви к рискованным предприятиям. К тому же они верили в Троцкого, обладающего огромной силой внушения. Вместе со своим учителем они видели в «государстве Сталина» искаженный образ того, к чему они сами стремились, и свою высшую цель усматривали в том, чтобы внести в эти искажения свои коррективы[632].
Эта зарисовка, очень реалистичная и в то же время исполненная уважения, помогает понять и глубину разногласий, и непримиримый характер конфликта.
«Мы думали, — говорит Альчиде Де Гаспери в июле 1944-го, — что процессы сфальсифицированы, свидетельские показания вымышлены, признания исторгнуты под пыткой. Но объективные американские источники утверждают, что речь не идет о фальшивке, что саботажники были не вульгарными мошенниками, а конспираторами — идеалистами старой школы /.../, которые готовы были встретить смерть, лишь бы не приспосабливаться к тому, что для них было предательством первоначального коммунизма»[633]. Не столь знаменательно, что Де Гаспери говорит такие слова, как то, что источником информации явились Соединенные Штаты.
В 1933 году известный славист Этторе Ло Гатто в XVII томе «Итальянской энциклопедии» написал, что Максим Горький был «певцом пролетариата задолго до того, как в России установилась диктатура пролетариата». В энциклопедии, в которой Джентиле[634] хотел максимально воплотить интеллектуальный потенциал фашизма, понятие «пролетарской диктатуры» не могло получить позитивного освещения. Слова Ло Гатто, таким образом, на малом конкретном примере показывают более широкий и значительный феномен, то есть тот факт, что долгое время СССР вызывал противодействие именно потому, что был пролетарской диктатурой. В двадцатые и тридцатые годы именно такой (негативный) взгляд на СССР распространяла пропаганда, исходящая и от либеральных, и от фашистских правительств. (Возможно, итальянский фашизм в этом плане имел свою специфику, ибо присматривался особенно внимательно к советскому опыту.) После 1947 года отношения между СССР и Западом переходят во вторую фазу, и правительства, более или менее правомерно называющиеся «демократическими», отныне критикуют СССР за то, что он не является (вариант: больше не является) страной пролетарской власти, превратившись в арену деятельности новой олигархии. Такое представление повторяет, почти буквально, образ СССР, распространяемый троцкистами уже в двадцатых и тридцатых годах, когда расхожим был диагноз другого типа.
На эту смену понятий повлиял целый ряд факторов, которые в обобщенном виде можно было бы представить так:
а) изменения, произошедшие в советском обществе в послесталинскую эпоху: все более глубокая трансформация классовых отношений, в результате которых к власти приходит класс пара-собственников, формировавшийся внутри системы по мере того, как она отпускала поводья и ослабляла давление, ранее препятствовавшее образованию новых классов;
б) ожесточенная полемика «левого коммунизма» с советским компромиссным вариантом;
в) начиная с конца двадцатых годов полемика, рисующая СССР в «термидорианских» терминах, со стороны троцкистского Интернационала. Она нашла отклик в среде влиятельных интеллектуалов как в США, так и в Южной Америке;
г) разрыв с социалистическими партиями. Это произошло очень скоро. Уже в ходе Октябрьской революции и сразу после, с роспуском Учредительного собрания в начале 1918 года, европейский социализм, даже левого направления, заклеймил советский эксперимент как «элитарный» и «террористический»; как диктатуру над пролетариатом, а не пролетариата. В 1929-1930 годах раскол углубился, когда VI конгресс Интернационала провозгласил лозунг борьбы с «социал-фашизмом». «Народные фронты» (1936) привели к болезненной перестройке партий, а сами впоследствии заглохли и после Второй мировой войны окончательно исчезли с горизонта;
632
Feuchtwanger L., Mosca 1937 Diario di viaggio per i miei amici (1937), итал. перевод, Mondadori, Milano, 1946, pp. 97-98.
634
Джентиле, Джованни (1875-1944) — итальянский философ, теоретик и активный деятель итальянского фашизма, председатель совета по образованию. В 1925 г. Джентиле опубликовал «Манифест фашистских интеллектуалов к интеллектуалам всех наций», а в 1929 г. — книгу «Основы фашизма», в которой фашизм воспевается как новая политическая идея, задача которой — создание нового «этического государства». Также являлся директором по науке Института Итальянской энциклопедии, издававшего в 1925-1936 гг. 36-томную «Итальянскую энциклопедию», неоднократно упоминаемую Л. Канфорой. В апреле 1944 г. Джентиле был убит партизанами-антифашистами на улице во Флоренции