Подобное небрежение и Фукидиду поставил в вину прилежный, но недалекий критик Дионисий Галикарнасский[686], желая видеть у историка яркое, патетическое описание каждой осады, каждого города, который афиняне предали огню и мечу во время свирепой Пелопоннесской войны («О Фукидиде», главы 15-16). А поскольку в свое время Фукидид не предавался столь бессмысленным словесным ухищрениям, Дионисий, не имея возможности сквозь века заставить его замолчать или же лишить звания образцового политического историографа, закончил свой очерк утверждением, что, вообще-то говоря, Фукидид попросту не владел пером. Любопытно, до чего живуча подобная критика, не заглохшая за столетия.
Истинная проблема критиков подобного рода, не столько злополучного Дионисия, сколько разных Бонги прошлых и нынешних времен, состоит в том, что сочувствие их простирается в одном-единственном направлении. В их системе ценностей имеется мир, деяния которого никак не могут быть занесены в какие бы то ни было «черные книги»: этот мир Пий XII[687], Джон Фостер Даллес и Франсиско Франко называли «свободным миром». Темные стороны свободного мира скрываются различными способами, например, того, кто говорит о них, награждают определениями разного рода («апологет третьего мира» — самое частотное из них, хотя оно практически ничего не значит[688]). Какую же лазейку находит эта безупречная совесть, эта мораль переменного тока? А такую, что в случае «свободного мира» вся грязная работа делается вдали от дома; в Чили, Индонезии, Конго, Центральной Америке, Аргентине, Анголе и так далее, и почти всегда «третьими лицами». Если бы перед нами возникла проблема — многие мои критики все сводят именно к ней — установить, какой режим является наиболее криминогенным, эти характерные черты и следовало бы поставить в центр дискуссии. Было бы неплохо в таком случае припомнить, что Международным уголовным трибуналом Генри Киссинджеру предъявлено обвинение, до сих пор не снятое, за то, что он совершил, и что с его подачи было совершено в Чили; это обвинение документально подтвердил Кристофер Хитченс в книге «The Trial of Henry Kissinger» (2001) [«Суд над Генри Киссинджером»][689]. Очевидно и то, что произвольный подсчет жертв время от времени дает осечку, как это случилось и с Робертом Конквестом («Цена коммунизма: человеческие жертвы»), точнее, с данными «Черной книги коммунизма» (число жертв от издания к изданию уменьшается от 100 до 80 миллионов и еще ниже, ускользая за пределы какой-либо серьезной критики)[690].
Но ведь тема этой книги, если оставить в покое критиков со счетами в руках, совершенно другая. Она состоит в исследовании многовековых попыток, без конца повторяющихся, не похожих одна на другую ни методами, ни предпосылками, воплотить в жизнь — на Европейском континенте, где проблема впервые была поставлена — «народовластие» (то есть демократию). И в то же время — в исследовании поправок и противоядий, призванных ей противостоять: от стратагем античных олигархов до действенного средства, имеющего давнюю традицию и отличающегося исключительной живучестью: мы обычно называем его «смешанной системой». А также, что неизбежно, — в исследовании феномена, ключевого для любого общества и любой государственно-политической модели: непрекращающегося порождения правящей элиты, которая тем быстрее и эффективнее завоевывает позиции, чем более «демократической» (!) признается природа ее власти. Этот закон почитается «железным»; его интуитивно понимал — задолго до современных исследователей «элит» — великий эмпирик Бонапарт (он заметил в одном из отрывков, опубликованных посмертно, что «аристократия образуется даже в рабочих мастерских»).
687
Пий XII (1876-1958) — папа римский с 1939 г., обвинявшийся рядом израильских организаций в том, что не высказывался против геноцида евреев во время Второй мировой войны
688
Один фанатик двадцать лет назад написал на эту тему целый памфлет: Pascal Bruckner, Il singhiozzo deir uomo bianco. Una critica demolitrice dei miti terzomondisti, Longanesi, Milano 1984. (Прим, автора).
690
В этой постыдной книге в миллионах и миллионах советских жертв гитлеровского нашествия обвиняется Сталин, а Брежневу ставятся в вину жертвы партизанской войны в Анголе — войны, инспирированной ЦРУ и развязанной группировкой UNITA, возглавлявшейся марионеточным лидером и преступником Савимби. Серьезные, а не пропагандистские подсчеты по ГУЛАГу см. в L. Marucci, Quando gli archivi iniziano a parlare, “Passato e Presente”, XII, 1994, pp. 107-125. (Прим, автора).