Именно в случае Афин численное превосходство неимущих над другими слоями общества вовсе не было чем-то установленным раз навсегда. В любой момент имущие — не будем забывать об их руководящей роли в городе — могли выделить и привлечь на свою сторону какую-то, пусть даже скромную, часть бедняков и тем самым обеспечить себе большинство голосов на народном собрании. «Маленький средний класс»[98] мог разделять настроения и чаяния «демоса», а мог и отдаляться от него. Последнее неизменно случается в моменты кризиса. Несомненно и то, что для такого класса демократическая практика означала «неограниченный доступ к культурным достижениям и возможность избавиться, время от времени занимаясь общественной работой, от тяжкого повседневного труда». Когда — через сто лет после 411 года — Афины потерпели поражение от Македонского царства (конец IV века, так называемая Ламийская война), имущие, при поддержке македонского оружия, лишили гражданских прав двенадцать тысяч неимущих (Диодор Сицилийский, XVIII, 18, 5; Плутарх, «Фокион», 28, 7), установив минимальный имущественный ценз в 2 000 драхм; таким образом обрушились устои аттической демократии, что привело к полной изоляции неимущих. «Маленький средний класс» в тот момент встал на сторону Фокиона, Демада и прочих «реформаторов», поддерживаемых македонцами.
Одним из главных элементов, скрепляющих соглашение между неимущими и «господами», является «литургия», то есть более или менее добровольный вклад, иногда довольно существенный, который изымается у богатых на нужды общины: от сумм, потребных для снаряжения кораблей, до щедрого финансирования праздников и государственного театра. «Народный режим» античности (во всяком случае, в его греческом варианте) не знал экспроприации, разве что применял ее как форму наказания за определенные преступления. Богачам было позволено сохранять их достояние (только Платон и утописты подвергали сомнению право собственности), но общество возлагало на их плечи тяжкое бремя.
Капиталист, — писал Артур Розенберг[99] в своем прелестном модернизирующем стиле, — был коровой, которую община выдаивала бережно, но до последней капли. Поэтому нужно было также озаботиться, чтобы эта корова своим чередом получала сытный корм. Афинский пролетарий ничуть не возражал, когда фабрикант, купец или судовладелец огребали в чужеземных краях огромную кучу денег: тем больше внесут они в государственную казну[100].
В этом и заключалась выгода, которую афинский «пролетарий» разделял с «капиталистом»: в эксплуатации союзников и вообще в империалистической внешней политике.
В тот период, когда они представляли собой направляющую силу города, неимущие афиняне безоговорочно поддерживали политику завоеваний. Стоит отметить, что как раз в эту эпоху своей истории Афины ввязались в две, одинаково катастрофические, грабительские войны за морем: против персов с целью захватить Египет и против своего торгового конкурента, Коринфа (эта война длилась 27 лет, и в ходе ее афиняне даже сделали попытку распространить свое владычество на запад, напав на Сицилию).
Чтобы поддержать свой престиж и завоевать народную поддержку, «господа», заправляющие системой, тратят деньги не только на «литургии», но и на щедрые раздачи, получатель которых — непосредственно демос: яркий пример тому — Кимон, антагонист Перикла, открывший согражданам свои владения.
98
Выражение принадлежит Артуру Розенбергу: Demokratie und Klassenkampf im Altertum; (итал. перевод в II comunista senza partito, Sellerio, Palermo, 1984, pp. 133-134).
99
Артур Розенберг (1889-1943) — немецкий историк-марксист и политический деятель. Член исполкома Коминтерна, покинул его из-за несогласия с превращением организации в средство управления компартиями. С 1920 по 1927 г. — депутат рейхстага от Коммунистической партии Германии, а после выхода из нее — как независимый демократический социалист (1928). Автор «Происхождения Германской республики. 1871-1918» (1928). Эмигрировал из Германии после прихода к власти нацистов. Последовательный критик реалий политической системы СССР («История большевизма: от Маркса до современности», 1932) и наступающего фашизма («Фашизм как массовое движение», 1934). В своей поздней работе «Демократия и социализм» (1938) выделил пять типов демократии: либеральную, социальную, империалистическую, колониальную, а также не реализованную пока — социалистическую