Рассуждая об этической ценности насилия, Сорель без колебаний отметал мягкий подход к этой проблеме: «Социалисты не позволят себя победить, не использовав предварительно всех средств, какие могло бы дать им положение вещей. Люди, посвятившие себя делу обновления мира, без малейшего колебания ухватятся за всякое оружие… Существующие социальныеотношения открывают простор для множества случаев насилия, и у рабочих не было недостатка к побуждению не отступать перед жестокостью, когда она могла оказать им услугу». – К сожалению, этот рецепт бесполезен для наций, смирившихся со своим жалким положением, будь то крупные европейские нации или русские в XXI веке. Если России суждено породить национального вождя, он будет использовать подходящую для русского народа форму социализма для спасения государств от разложения и гибели. Господство жестоких, но трусливых нуворишей может быть опрокинуто с помощью силы. Потрясающая эффективность индивидуального террора против национальных предателей, как первой стадии овладения властью, была доказана в предреволюционной России, в веймарской Германии и в Румынии конца 30-х годов XX века.
Актуальную мысль высказал Сорель по поводу радикальных сил: «Обновление придет от класса, работающего в недрах общества, в подполье, и так же отделяющего себя от современности, как иудейство отделяло себя от античного мира». Как завершающий призыв звучат слова французского социолога: «Насилию социализм обязан теми высокими моральными ценностями, благодаря которым он несет спасение современному миру».
Не нужно думать, что современное гуманитарное состояние Запада и России превосходит нравственный уровень предыдущих общественных формаций. Ещё Эдуард Гартман писал в конце XIX века: «Если некоторым не нравится жестокость и грубость прошлых времен, то не следует забывать, что прямота, искренность, живое чувство справедливости – отличительные черты древних народов, между тем как у нас теперь царят ложь, фальшь, вероломство, дух сутяжничества, ненависть к врожденной ясности и справедливости. Воровство и обман, несмотря на репрессии со стороны законов, растут значительнее, чем убывают грубые и насильственные преступления. Самый узкий эгоизм бесстыдно рвет священные узы семьи и дружбы…».
Сорель добавил к этому свидетельства из новых времен: «С тех пор как стало легко наживать деньги, в Европе распространяются идеи, подобные американским. Великие дельцы ускользали от преследования, успев завязать многочисленные связи во всех слоях общества… Царьки в области финансового мошенничества продолжают вести веселую жизнь. Мало-помалу новая экономика создавала новую необычную терпимость к преступлениям, основанным на хитрости в странах с высоко развитым капитализмом… Никакой исторический опыт не позволяет предполагать, что можно основать демократию в капиталистической стране без преступных злоупотреблений, какие повсюду замечаются в настоящее время». Так выявляется подлинная сущность развитой демократии, в которую Россия перескочила через более мягкие ранние этапы, пережитые западноевропейскими странами на пути к их собственной деградации.
Другая важная книга Жоржа Сореля – «Социальные очерки о современной экономии. Дегенерация капитализма и дегенерация социализма» написана годом раньше первой, но опубликована позднее. Она содержит ряд важных идей, не встречавшихся в «Размышлениях о насилии». Эти два труда дополняют друг друга и дают яркую панораму мышления французского социолога. «Очерки» посвящены философии современной истории. В них Сорель изучал «социальные реформы, время которых еще не прошло».
Однако он думал, прежде всего, о будущем, на первых страницах выразив неожиданную мысль: «Коммунизм представляется мне точкой отправления, а не конечным пунктом». Сорель имел в виду длительный период перехода от режима, полного идеями об общественном долге и иерархии, к социальному режиму, не знающему ничего, кроме прав. Это противопоставление права долгу связано у социолога с обоснованием законности будущей государственной структуры, порывающей с традиционной государственностью. Всё же Сорель был вынужден искать опоры в мире классики. Так, он защищал некоторые достоинства римского права перед режимом средневековья с властью церкви. Сорель разоблачал парламентаризм и с этой позиции: «Законодательная деятельность парламентов значительно способствовала понижению уровня уважения к праву. Когда парламенты проводят постоянные реформы, когда всё зависит от волевых актов, наука о праве, конечно, должна прекратить свое существование». Сумбурная по виду, но продуманная практика российского парламентаризма подтверждает это наблюдение.