В этот момент возникает вопрос о будущем либерализма. Уместно вернуться к моему началу: Людвигу фон Мизесу и идее либерального общественного порядка. Подобно Этьену де ла Боэти и Дэвиду Юму, Мизес признал, что власть каждого правительства, будь то принцев или опекунов, доброжелательных мужчин или тиранов, покоится в конечном счете на мнении, а не на физической силе. Агенты правительства всегда составляют лишь небольшую часть от общей численности населения, находящегося под их контролем, будь то под княжеским или демократическим правлением. Еще меньше – доля агентов центрального правительства. Но это означает, что правительство, и в частности центральное правительство, не может навязывать свою волю всему населению, если оно не находит широкой поддержки и добровольного сотрудничества в рамках негосударственной общественности. Как сказал Ла Боэти:
Тот, кто таким образом властвует над вами … имеет не что иное, как силу, которую вы ему даете, чтобы уничтожить вас. Где он приобрел достаточно глаз, чтобы шпионить за вами, если вы ему не дадите? Как у него может быть так много рук, чтобы бить вас, если он не возьмет их у вас? Ноги, которые топчут ваши города, где он их получает, если они не ваши? Как у него есть власть над вами, кроме как через вас? Как он посмел бы напасть на вас, если бы у него не было сотрудничества с вами? Что бы он сделал с тобой, если бы ты сам не потворствовал вору, который грабит тебя, если бы ты не был противником «мудреца», который убил тебя, если бы ты не стал предателем? Вы сеете урожай, чтобы он мог его разорить, вы устанавливаете и снабжаете свои дома, чтобы дать ему товар для грабежа; вы растите своих дочерей, чтобы он мог удовлетворить свою похоть; вы воспитываете своих сыновей, чтобы он мог наделить их величайшей привилегией, которую, как он решил, нужно получить в сражении, будучи поставленными на бой, чтобы стать слугами его жадности и орудиями его отмщения; вы приносите свои тела на каторгу, чтобы он потворствовал своим похотям и валялся в своих грязных наслаждениях; вы ослабеваете, чтобы сделать его сильнее и сильнее, чтобы держать вас под контролем.
Однако, если власть каждого правительства основывается только на мнении и консенсусном сотрудничестве, тогда также следует, что каждое правительство может быть снято простым изменением мнений и осуществлением явной воли. «Ибо, если тирания действительно основывается на массовом согласии, то очевидным средством ее свержения является просто массовое изъятие этого согласия». То есть, чтобы лишить правительство своих полномочий и вернуть его до статуса добровольной членской организации (как и было до 1861 года в США), нет необходимости свергать его, участвовать в насильственной битве против него или даже провозглашать своих правителей. Фактически, этим только подтверждается принцип принуждения и агрессивного насилия, лежащий в основе нынешней системы, и это неизбежно приведет к замене одного правительства или тирана другим. Напротив, необходимо только то, чтобы кто-то решился выйти из принудительного союза и восстановил свое право на самозащиту. Действительно, важно, чтобы никто не шел иначе, чем путем мирного отделения и отказа от сотрудничества.
Этот совет кажется сначала наивным (какая разница, если вы или я решу отделиться от союза?), его статус как подлинной стратегии социальной революции становится очевидным после того, как будут изложены полные последствия акта личного отделения. Решение об отделении подразумевает, что центральное правительство считается незаконным, и, следовательно, к нему и его агентам относятся как к агенту вне закона и «иностранным» оккупационным силам. То есть, даже будучи принуждаемым, один человек, соблюдая свое самосохранение, не идет ни на какое дополнительное сотрудничество с оккупантом. Один пытается сохранить как можно больше своей собственности и сдать как можно меньше налоговых денег. Им рассматриваются все федеральные законы, законодательство и нормативные акты как недействительны и игнорируются по возможности. Он не участвует в политике центрального правительства и ничем не способствует функционированию федерального политического механизма. Он не поддерживает какую-либо национальную политическую партию или политическую кампанию, или какую-либо организацию, учреждение, фонд, институт, сотрудничающий с какой-либо ветвью федерального Левиафана.
Вместо этого, поскольку большая часть собственности остается на руках этого человека, она обеспечивает новые инвестиции в свою защиту и скрытие от изъятия государством. Так же, как существование частного преступления требует соответствующей защиты, такой как замки, орудия, ворота, стражи и страховка, существование правительства требует конкретных защитных мер: один инвестирует в такие формы собственности и в такие места, где можно скрыть свое богатство, насколько это возможно, от глаз и рук правительства. Но защитных мер недостаточно. Чтобы получить полную защиту своего имущества от досягаемости правительства, необходимо не оставаться изолированным в своем решении отделиться. Конечно, не каждый должен следовать этому примеру. Действительно, даже не обязательно, чтобы это делало большинство населения. Однако необходимо, чтобы по крайней мере большинство населения во многих отдельных населенных пунктах делали это, и для достижения этого критического уровня массового изъятия необходимо дополнять свои защитные меры с помощью наступательной стратегии: инвестировать в идеологическую кампанию делегитимизации идеи и института демократического правления среди общественности.