Безусловно, этот упадок не был непрерывным. Дела не всегда ухудшались с либеральной точки зрения. Были также некоторые отсрочки. Например, в результате Второй мировой войны в Западной Германии и Италии произошла значительная либерализация по сравнению с существующим положением в условиях национал-социализма и фашизма.
Точно так же распад коммунистической советской империи в конце 1980-х годов привел к значительной либерализации в Восточной Европе. Однако, хотя либералы приветствовали эти события, они не были признаком возрождения либерализма. Скорее, либерализация Германии и Италии после мировой войны и нынешняя посткоммунистическая либерализация Восточной Европы были результатом внешних и случайных событий: военного поражения и прямого экономического банкротства. В каждом случае это была либерализация старой системы, и окончательный вариант общественного строя был просто вариантом социализма: социал- демократии, примером которой является США, единственная сверхдержава, не пережившая военного поражения или экономического банкротства.
Таким образом, даже если либералы могли воспользоваться несколькими периодами отсрочки, в конечном итоге смещение либерализма социализмом было всецелым. Действительно, социалистическая победа была настолько полной, что сегодня, в начале ХХI века, некоторые неоконсерваторы победоносно заговорили о «Конце истории» и появлении «Последнего человека», т.е. о веке мирового надзора социал-демократических США и о новом социал-демократическом человеке.
Даже если считать гегелевские устремления этой интерпретации, согласно которым либерализм представляет лишь переходную стадию в эволюции полностью развитого социал-демократического человека, полностью нелепыми, либералам все равно приносит неудобства истина неоконсервативных философствований. Они также не могут утешить себя осознанием того, что социал-демократия также обречена на экономический крах. Они знали, что коммунизм должен рухнуть, но, когда это произошло, либерального возрождения не случилось. Нет никаких априорных оснований полагать, что будущий крах социал-демократии принесет более благоприятные результаты.
Предполагая, что ход человеческой истории определяется идеями (а не «слепыми силами»), а исторические изменения являются результатом идеологических сдвигов в общественном мнении, из этого следует, что социалистическая трансформация последних ста лет должна пониматься как результат интеллектуально-философского и теоретического поражения либерализма, т.е. растущее принятие общественным мнением либеральной доктрины как ошибочной. На это либералы могут реагировать двумя способами. С одной стороны, они все еще могут утверждать, что либерализм является здравой доктриной и что общественность отвергает ее, несмотря на ее правду. В этом случае нужно объяснить, почему люди цепляются за ложные убеждения, даже если они знают о правильных либеральных идеях. Разве правда не всегда сама по себе имеет привлекательность? Кроме того, нужно объяснить, почему либеральная правда все чаще отвергается в пользу социалистической лжи. Стало ли население более ленивым или вырожденным? Если да, то как это можно объяснить? С другой стороны, можно считать, что отвержение – это признак ошибок в доктрине. В этом случае необходимо пересмотреть ее теоретические основы и определить ошибку, которая не только может указать на причину отвержения доктрины и почему нужно все же ее не отвергать, но и, что более важно, объяснит фактический ход событий. Другими словами, социалистическая трансформация должна быть объяснена как понятная, систематически предсказуемая прогрессивная деконструкция и вырождение либеральной политической теории, порожденной и логически вытекающей из этой ошибки как окончательного источника всей последующей социалистической путаницы.
Основная и важнейшая ошибка либерализма заключается в ее теории государственного управления.
Классическая либеральная политическая философия, олицетворенная Локком и наиболее ярко выраженная в Декларации независимости Джефферсона, была прежде всего моральной доктриной.
Опираясь на философию стоиков и поздних схоластиков, она сосредоточилась вокруг понятия владения собой, первоначального присвоения природных (не принадлежащих никому) ресурсов, собственности и договора как универсальных прав человека, подразумеваемых в природе человека как рационального животного. В среде княжеских и королевских правителей этот акцент на универсальность прав человека показывал либеральную философию, естественно, как радикальную оппозицию каждому существующему правительству. Для либерала каждый человек, будь то король или крестьянин, был подвержен одним и тем же универсальным и вечным принципам справедливости, и правительство может либо получить свое оправдание на основании договора между частными собственниками, либо вообще не может себя оправдать. Но может ли любое правительство быть оправданным?