Четыре тысячи солдат, это уже бригада, и не усечённая, как сейчас, а полная. А если посчитать тысячу бойцов Ярого, тысячу бойцов раса Куби, почти тысячу Момо, да ещё молодых воинов, набранных расом Куби, и им же тренируемых, да ещё несколько сот воинов, разбросанных по другим селениям, набиралось уже не на дивизию, а почти на целый корпус. Но, всё равно, этого было мало, для осуществления моих планов.
Наконец, мне в голову пришла идея, как наладить обучение рассыпному строю. Я назначил тысячу воинов, которые будут изображать линейный строй и наступать колонной, а потом густым строем. Другие две тысячи должны были обороняться от них. Ну и последняя, четвёртая тысяча, выступала арбитрами, внимательно наблюдая за сражением, и подсчитывая количество попаданий друг в друга.
В этой диспропорции и был заложен весь смысл моего обучения. Каждому воину было дано задание подготовиться, и заготовить себе снаряды, сделанные из комков земли, либо глины. Идея всем понравилась, и негры стали готовиться к военным играм. Уложив в свои походные мешки круглые комки, они разошлись в разные стороны.
Тысячный отряд стал наступать колонной на оборонявшихся. По моей команде, и те, и другие, стали швырять друг в друга свои земляные снаряды. Град снарядов обрушился на колонну, шедшую маршем в сторону обороняющихся. Точнее, просто стоявших толпой в саванне, негров.
Снаряды ливнем хлынули на колонну, быстро заставив разбежаться, шедших в ней негров, в разные стороны. Убедившись, лишний раз, в уязвимости колонн, а также показав это воинам, я дал команду перестроиться.
Ответный огонь, кстати, не причинил ни какого вреда.
Теперь тысячи поменялись местами. Побитая, стала обороняться, рассредоточившись на небольшом промежутке, а остальные, стали нападать, наступая густыми цепями, либо толпой.
Побитые негры, с ожесточением, злостью, и очень быстро, швыряли неизрасходованные снаряды в своих товарищей, ревущею толпою бросавшихся на них. Эффект был предопределён.
Град снарядов попадал в густые ряды, нанося синяки. Ответный огонь был неприцельным. В большинстве своём, снаряды ни в кого и не попадали, а если и попадали, то, в основном, в одного и того же воина, причём, сразу несколько. Это, как правило, был либо высокий негр, либо плохо прятавшийся. Тогда, как в атакующих воинов, летели снаряды, практически избирательно, и каждый из них, находил свою цель, редко попадая в одного и того же.
Третья атака уже шла рассыпчатым строем. И так, как я учил. В неё пошла последняя тысяча, не участвовавшая, до сих пор, в игре. Обстреливали её три другие. И как они не старались, но большинство атакующих смогли добежать до позиций, и вступить в рукопашную, на этом военная игра была закончена, а мне пришлось орать, перекрывая возмущённые голоса, побитых и обиженных друг на друга, воинов.
Ругаясь, и постоянно хватая друг друга за руки, толкая и пиная, они так и шли в свои казармы. Казармы больше были похожи на крытые навесом сеновалы, с рядами длинных деревянных нар, застланных сеном и мягкой, отбитой корой деревьев, и растительными волокнами. Воины ругались там, когда пришли, и когда ели, вплоть, до позднего вечера, пока не заснули, уставшие.
За всеми этими хлопотами, пролетела, сначала, одна, а потом, и вторая неделя. Наступила третья, а вместе с ней и прибыл долгожданный русский отряд. И, если в прошлый раз, в нём было всего сто пятьдесят человек, то на этот раз – уже порядка восьми сотен.
Ашинов, увидев меня, сразу кинулся обниматься. Моя жёсткая кучерявая щетина соприкоснулась с его густой бородой, сейчас коротко остриженной, из-за плохих условий пути. Русским неведома сегрегация, и расовая ненависть. Конечно, временами, ненависть присутствует к определённым нациям, но она носит временный характер. А, уж, по расовому признаку, не возникала никогда.
Вот, Ашинов, и, не сомневаясь, обнял меня, несмотря на то, что я был против такой фамильярности. Но, что поделать, он атаман несуществующего войска, я, команданте, несуществующей ещё страны, и князь, кучки диких, чёрных голодранцев.
Подержав, секунду-другую, друг друга в объятиях, атаман начал выкрикивать распоряжения своим людям. Окинув взглядом его людей, я вычленил взглядом группы больных, и раненых, еле державшихся на ногах.
Отдельной строкой шло около сотни черкесов (черкесами именовали тогда почти всех представителей кавказских народов), были среди них и христиане, армяне и осетины, но мало. Бросая кругом настороженные взгляды, их, изрядно потрёпанная и уменьшившаяся в пути, когорта, жадным взглядом обшаривала всё вокруг, надеясь увидеть статуи из золота, но, увы. Туземных божков, с крупными изумрудами вместо глаз, нигде не наблюдалось, хоть упрись рогами в землю.