Макклен протянул, нехотя, руку, и взял предложенный листок. Взглянув на него, он, сначала, начал равнодушно его рассматривать, а потом, поняв, буквально, впился в рисунки взглядом. В голове закрутились все его идеи, трансформируясь, в одному ему понятные, образы. Хоровод в голове прочистил усталые мозги, дав новый толчок его таланту. На минуту, он выпал из реальности.
– Вам надо переехать, мы дадим вам денег. Немного, конечно, но это поначалу, потом будет гораздо больше. И пулемёт, должен быть, не на водяном охлаждении, а на воздушном.
– Что? Что вы сказали? – очнулся он.
– Я говорю, вам необходимо переехать в Россию, мой работодатель живёт там, и собирается строить оружейный завод, а вас он готов взять ведущим конструктором, с перспективой стать главным.
Сэмюэль, в последнее время, жил бедно, все заработанные деньги уходили на разработку изобретений, но никто не хотел запускать их в производство, и не выкупал его патенты. А у него уже была спроектирована и винтовка, и проект револьвера, теперь вот ещё и пулемёт. Но денег не давали, а только указывали на недостатки конструкций его проектов. Это был шанс, скромный, и, возможно, обманчивый, но всё же.
Но нужно было переезжать в Россию. Он был не готов. Ему, потомку шотландских горцев, приехавших в поисках лучшей доли в Америку, опять переезжать, теперь уже в Россию, которая была страшно далеко, ужасно не хотелось. Да и вообще, где это? Память врача услужливо подсказала ему имя Н.И.Пирогов, о котором он слышал на последних курсах. Тогда он заинтересовался, кто это такие русские. Оказалось, что они живут очень далеко, и добраться до них будет нелегко и долго.
Но, семью надо было кормить, и Элеонора категорически не хотела принимать во внимание его трудности. Все сомнения разбились о пятьсот долларов, врученных ему португальцем на нужные расходы, и для переезда. Тысяча рублей его ожидали в Санкт-Петербурге, где, как значилось в визитной карточке, его будет встречать майор в отставке, Феликс фон Штуббе.
С немцами он работал, это не русские, они склонны к организации и продуманности, всего, до мелочей, к тому же, он тоже оружейник, это в корне меняло дело. Подумав, он принял предложение и стал готовиться к отъезду, упаковывая содержимое мастерской, продавая дом, и ненужное ему на новом месте, имущество.
Распродав всё, и не жалея более ни о чём, они сели на пароход, рейсом в Санкт-Петербург, и отправились на новое место, надеясь на лучшую жизнь, как и его предки, сто лет назад.
Бенджамин Брэдли работал и преподавал в городе Мэшпи, штат Массачусетс, проектируя при этом различные паровые машины. Сюда он попал из Род-Айленда, где работал под руководством профессора Смита, в военно-морской академии САСШ, но, не видя дальнейших перспектив, ушёл оттуда и переехал в небольшой городок.
Луиш Амош, внезапно появившийся на пороге его дома, перевернул все его планы на жизнь. Помощь неграм в Африке его не интересовала. Он сам себя выкупил из рабства за тысячу долларов, и сам себе сделал имя. Тогда, как тысячи тысяч других, не хотели бороться за своё будущее, и прозябали в нищете. Но дальше…
Дальше, проклятая сегрегация не давала ему никаких шансов на успех, и он согласился, для начала, переехать в далёкую Россию, о которой ничего не знал, а потом, может и действительно, в Африку, если там, будет развёрнуто производство. Это вдохнуло жизнь в его, уставший от вечной борьбы с расовыми предрассудками, мозг. И он согласился на предложение Луиша.
– Гертруда?! Ты где? Мы собираемся. Этот господин даёт нам шанс жить лучше.
– Но, Бен?
– Дорогая, мы с тобой прожили долгую жизнь вместе, но что мы оставим нашим чернокожим детям, и скажут ли они нам спасибо, наши трое малышей. Я думаю, нет! Собирайся, этот господин нам даёт денег, и возможность устроить свою жизнь на новом месте, в стране, где нет сегрегации, и где ты не будешь стоять, когда другие сидят. Или, есть только там, где едят только чёрные, а не все люди.
– Дорогая, ты же знаешь, что Америка жестокая страна, и мы здесь никому не нужны. «Эй нигер, ты что там копаешься, сломать хочешь? А ну иди отсюда, пока тебя не пристрелили!» Вот что я чаще всего слышу в свой адрес. Белых не переделать, они всегда будут такими. И даже наши дети, а может и внуки, не смогут застать то время, когда сегрегация будет окончательно похоронена!
– Хорошо, Бенджамен! – и Гертруда Брэдли, в девичестве Бордли, ушла готовиться к переезду, и улаживать дела с детьми, морально подготавливая их к новой, и загадочной, пока, жизни. Жизни, в далёкой и холодной России, расположенной где-то на задворках мира, в стране вечного холода и снегов.