8 Настоящее издание, с. 408.
18
Каковы убеждения Токвиля и где их истоки? В известном высказывании Руайе-Коллара, назвавшего Токвиля аристократом, смирившимся с поражением, есть некоторая правда, но, как и в любой колкости, только часть правды. Мы понимаем, что Токвиль не был демократом и едва ли его можно считать либералом в классическом смысле этого слова. Но нам также понятно, что его убеждения не были убеждениями истинного аристократа, иначе он не пытался бы в тех условиях войти в контакт с организациями, борющимися за равенство. Из его «Воспоминаний» явствует, что он не был социалистом и социалистические партии того времени не вызывали у него большого уважения.
Страстное увлечение идеей свободы превратилось в основную нить, из которой сотканы все перипетии его жизни. Стремление сохранить эту свободу как психологическую атмосферу для социального действия стало двигательной силой всей его деятельности. Он знал, что после 1789 года эта свобода перестала быть привилегией малочисленной аристократии, но он видел также, что ей грозит гибель от напора разношерстной массы, которая может уничтожить эту свободу, требуя конформизма во вред развитию отдельной личности. Он хотел во что бы то ни стало защитить индивидуальность каждой личности и с ясностью мыслителя, никогда не боявшегося противостоять самому худшему, признавал, что нарождающаяся цивилизация имеет тенденцию к уничтожению индивидуальности. Именно забота о защите свободы личности от навязываемого ей, по его мнению, эгалитарными принципами скучного однообразия подвигла Токвиля на этот серьезный шаг. Ему внушала страх власть условностей. Он боялся, как бы материальный комфорт не одержал верха над великой идеей, как бы деньги не стали оценочной шкалой для определения положения человека в обществе. Не менее его пугал и тот факт, что стремление к материальному благосостоянию может ускорить процесс разделения труда, который принесет на жертвенный алтарь массового комфорта возможность для простого гражданина развивать в себе личность, способную взглянуть на жизнь более широко и спокойно, стремящуюся к развитию своих дарований не менее, чем к удовлетворению материальных потребностей.
Думаю, этим объясняется характер тех предостережений, подтверждение которым он так неутомимо искал всю жизнь. Именно поэтому он предпочитал представительную форму правления авторитарному режиму; при представительной форме правления можно надеяться, что «тирания большинства» не одержит верха. По этой же причине он непроизвольно верил, что демократическое общество нуждается в религии, чтобы уберечься от проникновения не имеющего границ материализма. Он снова и снова убеждался в важности децентрализации, поскольку с ее помощью социальная цель сообщества становилась активной частью личной жизни гражданина Его несокрушимая вера в свободу собраний и свободу слова связана с его защитительными речами в пользу децентрализации. Свобода собраний и свобода слова были для него гарантией спонтанных действий и средством против бюрократического внедрения одинаковости в обществе, которая в короткий срок может уничтожить человеческое достоинство. В Америке его восхищали вера людей в свои силы, уверенность в себе, тот пыл, который каждый проявлял, чтобы преуспеть. Американцы не соглашались с тезисом, что низкое положение человека соответствует естественному порядку вещей. Они в равной степени были против того, чтобы считать унизительным зарабатывать на жизнь физическим трудом, как и рассматривать рождение или наследство, не зависящие от выполняемых функций, дающими право их обладателю командовать другими. Токвиля восхищала легкость, с которой эти люди поднимались по социальной лестнице, их решимость свободно высказывать свое мнение, привычки, основой которых был опыт, их нежелание оставаться в плену традиций. Вместе с тем он отмечал, что это достигнуто дорогой ценой. Все, кто попал на государственный пост в результате всеобщего избирательного права, и прежде всего президент Соединенных Штатов, не должны задевать предрассудков обывателя. Сосредоточенность обывателей на достижении богатства мешала даже самым способным людям принимать участие в политической жизни и вела к умалению, обесцениванию амбициозных устремлений. Повышение всеобщего материального благосостояния не стимулировало высоких помыслов, а те, кто сохранял их, страдали оттого, что были вынуждены считаться с привычками толпы. Средний интеллектуальный уровень американцев можно считать сравнительно высоким, но мало в их среде было выдающихся лич-