Во-вторых, демократия как таковая еще не означает политической или административной эффективности. Как отмечают Шмиттер и Карл[94], способность принимать и осуществлять решения в демократии может быть даже ниже, чем в диктатуре, где число лиц, принимающих решения, меньше. С уверенностью можно говорить о том, что демократии подвержены тем же проблемам и иррациональным тенденциям, которыми страдают все методы агрегирования индивидуальных предпочтений в коллективные, если только речь не идет о диктатуре или подбрасывании монеты[95].
В-третьих, демократия не предполагает обязательную внутреннюю стабильность или гражданский мир. Хотя демократические институты и процедуры могут направлять конфликты и проявления недовольства в цивилизованное русло и соответствующим образом их разрешать, гражданские столкновения во Франции, Северной Ирландии и Испании служат напоминанием тому, что даже консолидированные демократические институты не способны в полной мере предотвратить агрессию со стороны населения или обеспечить умеренность властей.
В-четвертых, политическая свобода не тождественна свободе экономической. Демократия не то же, что капитализм, и она определенно не означает «малого правительства». Право участвовать в коллективном принятии решений не включает права на частную собственность. Политическая либерализация, т. е. демонтаж автократического режима, не содержит в своей дефиниции экономической либерализации, т. е. сокращения государственного вмешательства в экономику. Демократизации могут сопутствовать ликвидация тарифных и других торговых барьеров, приватизация государственных предприятий, отказ от контроля над ценами или валютных ограничений, снижение налоговой нагрузки или сокращение государственных субсидий производителям. Но всего этого может и не быть: на протяжении большей части послевоенного периода во всех развитых индустриальных демократиях через демократические институты артикулировались требования о расширении государства всеобщего благосостояния, повышении участия государства в экономике и принятии превентивных макроэкономических мер[96]. (Более подробно связь между демократией и экономикой будет обсуждаться в гл. 8 наст. изд.)
Итак, важно не смешивать демократию с позитивно оцениваемыми факторами, которые ей часто сопутствуют. Что является сущностной чертой демократии, а что – нет, указано в табл. 3.1.
Таблица 3.1. Аспекты демократии
Индикаторы демократии
Определив логическую структуру понятия и его ключевые аспекты, исследователи сталкиваются с проблемой: большую часть этих аспектов трудно наблюдать. Хуже того, некоторые из них могут вовсе не поддаваться непосредственному измерению. В этой ситуации нужно найти индикаторы, которые связаны с интересующим нас понятием или его аспектом неслучайным образом. Именно на этой стадии становится релевантным уже упоминавшийся критерий валидности. Чтобы найти валидный индикатор понятия, мы должны минимизировать разрыв между индикатором и понятием[97]. Как правило, эта задача тем сложнее, чем абстрактнее концепт. К счастью, по сравнению с такими отвлеченными понятиями, как постматериализм или социальный капитал, с концептом демократии работать проще. Выявление подходящих индикаторов облегчается, если определены аспекты демократии, и исследователи, работающие в данной области, весьма изобретательны на этот счет.
Вероятно, самую простую стратегию выделения индикаторов предложил Тату Ванханен. Ванханен утверждает, что два базовых аспекта демократии, используемые в его индексе, – конкуренция и участие – легко фиксируются официальными данными о выборах. Применяемый им индикатор конкуренции – это сумма доли голосов проигравших партий и независимых кандидатов (или, если эти данные недоступны, – сумма долей их мест в парламенте). Индикатор участия есть просто явка на выборы, определяемая как доля проголосовавшего взрослого[98] населения. Ванханен[99] полагает, что сильная сторона этих показателей заключается в их опоре на официальную электоральную статистику, а такие данные, как правило, точны и надежны. Тем самым экспертное оценивание оказывается излишним (оно, с точки зрения Ванханена, подвержено ошибкам).
98
В действительности Т. Ванханен использует в своем индексе долю проголосовавших от