— Какого Ландика?
— Да того, комиссара.
— Доктора?
— Доктора.
— Яна?
— Яна.
— Того, что в Братиславе в краевом управлении?
— Этого. И не слушает, когда я говорю, что ей его не дождаться.
— Того, который индийского короля приветствовал?.. «Индейца»?
— Его.
— И назвал его ослом?
— Ну да.
— Члена президиума? — Петрович не мог поверить.
— Да, да.
Сомнений не оставалось: это его «милый» родственничек, тот самый, который ходит к ним обедать и ужинать и вместе с Желкой проделывает упражнения для шеи. Волнение толкнуло Петровича вперед, перекатилось через голову; он ничего не видел кругом и только слышал, как картавит над ним попугай Лулу: «Целуй меня, целуй меня, целуй меня!» Нет, это был не птичий, а человеческий, девичий голос, вспышка страсти… Петрович был вне себя, он не мог устоять на месте и помчался по улице полутораметровыми шагами. Микеске, чтобы не отстать, пришлось бежать за ним вприпрыжку. Издалека доносилось до Петровича:
— Напрасно я ей твержу, что не дождется…
— Хорош заместитель, — бесился адвокат, — а я еще кормлю его! — ругал он себя. — А эти мои сороки, — вспомнил он жену и дочь, — кого только не тащат к нам в дом! Его восторг перед Аничкой был втоптан в песок тропинки. — Вернусь домой, расскажу им, сами попросят избавить их от подобного общества. Не бывать тебе в моей конторе! Не целоваться больше!
И мысль, что теперь у него есть основания отказать Ландику от дома и отклонить его услуги в конторе, что эти известия положат конец нежелательной дружбе, а с ней и упражнениям в искусстве поцелуев, помешала излиться горячему потоку слов, рожденному оскорбленным самолюбием и гордостью значительного человека, ныне уже крупного политика. Была уязвлена еще и гордость отца, уверенного, что его дочь — самая красивая. Он не понимал, как молодой человек, не говоря уж о каком-то комиссаре Ландике, может обращать внимание на кого-то еще, помимо Желки. Он снова обозвал Ландика неблагодарным, а себя простофилей: замолвил словечко председателю, чтоб этакое «ничтожество» включили в списки! При первой же возможности он передвинет его на самое последнее место.
Петровича несколько успокоила и утешила мысль, что пан председатель исключительно благосклонен к нему.
— Эй! Пан депутат! Не туда, — кричал с горки Микеска. — Нам еще к бургомистру надо зайти.
— Ау! Зачем? — отозвался адвокат снизу.
— Да насчет той чечевицы.
— А-а!..
Он поднялся на горку к секретарю, и они вместе отправились к бургомистру.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Поросенок
— Ландик теперь — кандидат, — Петрович оскалил в улыбке крепкие зубы, пытаясь разрезать ложкой фрикадельку в супе. Ложка скользила, фрикаделька вертелась, грозя выскочить из тарелки в соседнюю комнату.
— И всего-то на месяц-другой, — снисходительно оценила пани Людмила достижение мужа, с опаской поглядывая на непокорную фрикадельку, которая, выскочив, того и гляди, попадет кому-нибудь в глаз. Не выдержав, она заметила:
— Разрежь ее ножом и возьми вилку, не то убьешь кого-нибудь. — И снова заговорила о Ландике, указывая пальцем на буфет, словно в нем находилось краевое управление: — А потом опять вернется к себе в управление читать газеты. Жаль молодого человека. От этих газет он одуреет окончательно.
— Жаль? — засмеялся адвокат. — Вы все еще надеетесь устроить его в мою контору? Жаль. Вы о нем так печетесь, а он вами совсем не интересуется.
И адвокат пересказал услышанное в Старом Месте от Микески. Он не пожалел перца, чтобы сдобрить им всю эту историю — «не мешает немножко раздражить их самолюбие!» — чтобы они остыли к «пану комиссару». Может, теперь-то они перестанут с ним возиться и водить в дом, развлекаться с ним по вечерам и тешить его надеждой стать компаньоном Петровича.
— Его ждет кухарка, — злорадно удовлетворил Петрович любопытство женщин. — Ты хотела оставить его про запас для Желки в роли заместителя, а в заместительницы попала Желка, — тут он кивнул на дочь. — Политическим кандидатом пускай еще побудет, но кандидатом в члены семьи — ни в коем разе! Вообще пора порвать эти родственные отношения, Желке больше незачем с ним упражняться. Никаких «Яников». Хватит с него и «какого-то комиссара Ландика«, без «пана».
«Ага, не ждали?» — добавил он про себя, зачерпнув полную ложку супа, но задержал ее на мгновенье в воздухе, чтобы проверить произведенное впечатление. В наступившей тишине он услышал, как суп зажурчал, выливаясь обратно в тарелку. Молчание свидетельствовало, что новость не из приятных. Желка вспыхнула и объявила, что ни в каких заместителях не нуждается и сама ни у кого заместительницей не будет. Для нее Ландик — ничто. Пани Людмила оскорбилась за дочь. Предпочли кухарку!