Жена тоже не говорила больше:
— Почему они не подставили тебе фонарь на лбу, чтоб у тебя в глазах позеленело… Только рот раскроешь, сразу видно мужика.
И начиналась обычная ссора, пока не вмешивалась Желка:
— Ну, не ссорьтесь.
Теперь Петрович думал: «Носи, что хочешь, мы победили. Впредь, если наш председатель будет умнее, не видать вам ни одного мандата. Не наберете и восьми тысяч голосов».
Пани Людмила думала: «Ходи себе в своем зеленом колпаке, но плохо вам будет, если не дадите нам хотя бы четыре мандата! А пока — мир!»
Итак, все читали. Петрович — «Видек», пани — «Властенца», а дочь просматривала журнал женских мод. Изучала спортивные костюмы.
Шуршали страницы, и откуда-то с четвертого этажа доносилось монотонное бормотание. Там слушали радиопередачу.
— Мы выросли на целых пятьдесят процентов, — довольным голосом рассказывал сам себе Петрович.
— Зарезал отца и мать… В квартиру ворвалась банда вооруженных детей, — читала вслух пани.
— Получим все тридцать восемь мандатов, — бубнил депутат.
— Пестиком от кухонной ступки нанес удар хозяину, потом они набросились на хозяйку…
— Вот прелестный спортивный костюм. — Желка подвинула журнал матери и показала картинку. — Я закажу себе такой… И вот такой халат для торжественного удара…
— Всех перебили… А? — очнулась пани Людмила.
— Чудесный спортивный костюм, — Желка постучала пальцем по картинке.
— Радлак вылетел, это точно, — не слушал Петрович жену и дочь. — Он лопнет от злости!.. Ха, политика с венграми, — разговаривал сам с собой Петрович.
Вдруг он услышал — «спортивный костюм», потом — «халат» и «торжественный удар». Радость, вызванную результатами выборов, заглушило что-то холодное, глупое, будничное, отчего морщатся лица и карманы. «Опять за мой счет выдумывают что-то без меня!» Чтобы убедиться, он отложил газету и спросил:
— Какой костюм?
— Я обещала «Спарте» сделать торжественный удар по мячу. Поэтому мне нужен новый спортивный костюм и халат, — объяснила Желка, — футбольные состязания на первенство края…
— Какой удар? — перебил ее отец.
— Сначала будут речи, потом гимны, как всегда на торжествах, потом мой торжественный удар, потом матч и, наконец, поздравительные телеграммы.
— Ты будешь бить по мячу?
— Понимаешь, это будет так, — затараторила Желка в ответ на грозный вопрос, — на поле положат мяч…
— В круг, — уточнила мать, — там нарисован круг. Рассказывай уж по порядку. Отец ничего не смыслит в футболе.
— Ну и объясняй сама. — Желка замолчала, предоставив слово матери.
— …в центральный круг, и выходит сбоку дама…
— Нет, с края, — поправила дочь.
— Ну и говори ты, если знаешь лучше, — уступила мать.
И они заговорили вдвоем, перебивая и стараясь перекричать друг друга.
— Говорите по очереди, — взмолился отец.
Обе замолчали.
— Ну, говори! — побуждала мать.
— Пожалуйста, — предлагала дочь, — ты ведь лучше знаешь!
— Говори же, — обратился Петрович к дочери.
— Я уже тренировалась, — доказала Желка свое преимущество перед матерью в вопросах футбола. Сорвав с головы отца колпак, она бросила его на ковер и с разбега наподдала ногой. Колпак взлетел выше люстры: Петрович не успел опомниться, он только инстинктивно вобрал голову в плечи, зажмурился и с закрытыми глазами возмутился:
— Оставь в покое колпак!
Когда колпак приземлился, Петрович несмело приоткрыл глаза, встал, поднял его и, надвинув поглубже на уши, сердито буркнул:
— Возьми лучше мамину шляпу, — а потом насмешливо протянул: — И для этого тебе нужен спортивный костюм и халат?
— Да. Там будут высшие чиновники, депутаты, сенаторы. Ожидается грандиозный матч. Встречаются два клуба, чтобы выяснить…
— Не́чего! — легкомысленно решил отец. — Ты не будешь бить по мячу. Разве для этого я не пустил тебя учиться в Европу? Слыханное ли дело? Никаких костюмов и халатов!
— Сразу видно, что тебе скоро пятьдесят! — одернула его мать. — Ты ничего не понимаешь в играх молодежи и воображаешь, что своим запрещением сможешь остановить прогресс.
— Ой-ой! Прогресс! Это прогресс — лягать мяч?
— Ой-ой! Прогресс! Развитие силы и ловкости! — нападала мать.
— Чтобы стать крепким идиотом.
— Лучше, что ли, быть хилым мудрецом?
— Не ссорьтесь, — успокаивала их Желка, — уже все решено, проголосовано, и я дала согласие участвовать.