Мы почти две недели вывозили всё из различных магазинов и складов. Как оказалось, не зря старались. Власти пытались не допустить хаоса и с помощью военной части, что была рядом, умудрялись поддерживать порядок и даже наладили раздачу различных круп и консервов. А всё благодаря железной дороге и большому количеству складов и трех огромных элеваторов рядом с городом. Так что голод пока не грозил, хотя хлеб и пропал у многих из рациона. Вроде всё даже успокоилось, по улицам бродили солдатики с полицейскими и поддерживали порядок, а во дворах образовались местные дружины, что присматривали за собственными дворами и ловили мародёров и беспредельщиков. Их сначала вроде как пытались судить, но после особо громкого преступления, где отморозки вырезали целую семью, включая малолетних детей, миндальничать с ними перестали. Тех мерзавцев быстро нашли и с помощью ближайшего дерева и верёвки вздернули. Вернее, то, что от них осталось после народного гнева. Да и остальных решено было не
содержать за казённый счёт, а, выпоров хорошенько, посылать на принудительные работы, предупредив, что в следующий раз с ними разберутся быстро, на деревьях веток хватит. Поверите или нет, но с преступностью удалось расправиться быстро – хватило всего пятнадцати трупов. До людей дошло, что с ними никто возиться не будет. С ворами поступали так же просто: в первый же раз пороли и с каждой последующей кражей увеличивали количество плетей. После двух-трёх неудачных краж воры становились на путь честных граждан, ибо после третьей порки многие не выживали.
Мы после магазина не сидели без дела и занялись переделкой канализации да восстановлением водонапорной башни, что стояла у ДК. Заодно в высотной части города строили туалеты и рыли колодцы, но уже не за просто так. Наш банкир подсуетился и умудрился договориться со старым коммунистом, мэром города. Мы теперь следили за состоянием колодцев и деревянных санузлов типа сортиров, что стояли у каждого дома. Мы, конечно, сами не копали ямы да не чистили их, для этой цели использовали наёмных рабочих – в городе, как и везде, практически не было работы – да провинившихся, в том числе наказанных за пьянку. Ибо нехер переводить продукты на алкоголь. Ну а тем, кто попадался пьяным на рабочем месте, урезали паек.
Мне повезло, я попал под покровительство дяди Вани, как его все называли. Я ему помогал в кузне, а на рытье колодцев и чистку туалетов меня не ставили. Правда, в кузне я был даже не младшим помощником, а так, принеси-подай… Помощниками кузнеца были многочисленные племянники, и они старательно оберегали свою профессию от посторонних. Они, конечно, никому не запрещали пользоваться кузней, но и не помогали ни советом, ни делом. У нас был почти коммунизм. Мы жили тесной семьёй, посторонних крайне неохотно принимали, если только они не доказывали свою полезность.
Так мы и прожили почти два месяца, в тишине и спокойствии, и ожидании, что будет дальше. Лишь гонцы изредка приносили не всегда утешительные новости. Кое-где начался голод, и это несмотря на то, что на дворе осень только вошла в силу, так что весь урожай с полей собрали и развезли по хранилищам, а за границу продать не успели. Зато во многих местах объявились сильные банды, что стали подминать под себя небольшие деревеньки.
Столица по этому поводу почему-то молчала, видать, своих проблем хватало. Так что наш мэр и совет города решили ближайшие деревеньки взять под свою защиту и поддерживать там порядок. Ну и создали на базе военных частей, что не разбежались, и с помощью граждан города конную дружину (коней успешно заменили велосипеды) быстрого реагирования. Не знаю, как они договорились с деревенскими, но, как говорится, достигли консенсуса. Что вылилось в дополнительный заказ для нашей кузницы, где мы создавали самое современное оружие на данный момент. То есть, самые настоящие арбалеты и мечи со щитами, да кожаные куртки, обшитые металлом. Альтернативы не было: огнестрел все так же отказывался стрелять, а гранаты – взрываться. Да и электроприборы ни в какую не хотели заряжаться и отказывались работать, несмотря на все уговоры техников и электриков. Так постепенно народ и скатывался в дремучую древность.