– То есть? – опешил Максим.
– Ты мужчина, а все остальное мне… нам не важно. Верно, девочки?
– Да! Да! Точно! – стало доноситься со всех сторон.
– И твое отношение к нам хорошо заметно, – усмехнувшись, кивнула она на явный признак в виде оттопыренных штанов. Да и шутка ли – три десятка полуобнаженных, а местами так и вообще лишь в украшениях молодых женщин в такой близости. Тут у любого физиология отработает не хуже швейцарских часов. – А значит, в нашем деле можешь помочь.
– Вас не смущает, что я не человек?
– Чем это должно нас смущать? С виду не уродец. А что рычишь, глаза необычные да зубы острые… то, какое нам до этого дело? Нам бы ласки. Да так, чтобы по-настоящему, а не с этим опостылевшим куском дерева…
– Что, все настолько плохо? – изумился Максим.
– Половина этих женщин никогда мужчину и не знали. Этот скотина набрал себе жен да наложниц, да так и держит их без внимания. Пригнал в гарем и забыл. Ты разве не хочешь нам помочь?
– Сама же знаешь, что всем помочь нельзя, – пожал плечами дракон. – Тем более, я спешу. У меня тут важные дела.
– Убить его, что ли, хочешь? – фыркнула с презрением статная, изящная эфиопка с превосходным, упругим телом.
– Зачем? Достойные люди попросили явить ему кару небесную за свинское поведение. Вот я и решил, что нужно ударить его по самому больному месту – кошельку.
– Кошелек – это да, – кивнула индианка. – Он и раньше больше возбуждался от звона монет, чем от своих женщин. А теперь и видеть нас не хочет. Уже несколько лет не приходит.
– Могу вам только посочувствовать, – развел руками Максим.
– Слушай. Тебя ведь попросили покарать его, но не сказали как?
– И ты предлагаешь унизить его, подарив вам детей?
– Почему бы и нет? Здесь нас никто не потревожит. Молодняк, евнухи и прислуга сюда не заглянут без разрешения. Да и часть наложниц, не готовых в силу… хм… определенных причин, участвовать в таких играх, тоже. Нас никто не потревожит, пока мы сами того не пожелаем. И более того, все в курсе вот таких наших регулярных утех, – она подбросила в руке дилдо из полированного дерева. – Как ты, наверное, знаешь, всем за пределами этого гарема известно, что наместник Иерусалима страстный любитель женщин, которых он так обожает, что не может заснуть без их тепла. Поэтому, если мы родим ему детей, никто нас не осудит. Ведь такая страсть должна приносить свои плоды. Не так ли? – лукаво подмигнула она. – А этому козлу как не хватало смелости, так и никогда не хватит, чтобы признаться в мужском бессилии. Поэтому он будет молчать и злиться, буквально изъедая себя собственным ядом и изнывая от позора и бессилия.
– Дело хорошее, – кивнул Максим. – Но обчистить казну я все равно должен. Не люблю отступать от задуманного. Так что у нас есть только эта ночь.
– Одна ночь – это очень мало, – недовольно проворчала эфиопка. – Нас вон – три десятка. И все хотят. Как мы будем выбирать?
– Зачем выбирать? – усмехнулся дракон. – Всем хватит ласки.
– Хвастун, – с вызовом бросила ему эфиопка, скинула белоснежную простыню, что прикрывала ей наиболее интересные места, и соблазнительно покачивая бедрами, сделала несколько шагов навстречу.
– Хочешь быть первой? – спросил высший демон, и его глаза вновь проступили черными вертикальными зрачками на стремительно пожелтевшем фоне…
Оргия удалась на славу. Правда, чудовищно выжала дракона в плане магических запасов – едва ли не четверть маны осталось.
Уже у порога Максим обернулся и окинул взглядом живой ковер из вяло шевелящихся обнаженных женщин – настоящее поле битвы. «Мда… главное, жене об этом не рассказывать… – пронеслось у него в голове. – Хель дама крутая, может не понять юмора».
А вообще он собой гордился. Шутка ли – такой конвейер! Впрочем, дело немного облегчалось тем, что он несмотря на использование классического метода активно применял магию жизни. В частности, создал плетение, которое сканировало женщину, находило все ее эрогенные зоны и начинало их мягко, но энергично стимулировать. Так что даже без соития особа, на которую накладывали такое плетение, уходила очень быстро в сплошную череду множественных оргазмов… А чтобы «девочки» не досаждали дракону лишней инициативой, он поддерживал эти плетения до самого утра, то повышая интенсивность воздействия, доводя их практически до конвульсий, то снижая, позволяя отдышаться и немного отойти. «А то ведь и разорвут, если все вместе навалятся»…
Он мог бы вообще обойтись без соития, просто наложив плетения, и пойти дальше, но в нем взыграли какое-то ребячество и озорство. Захотелось «оставить свой след». Так что со своим собственным телом ему пришлось тоже сильно повозиться, прикладывая немало сил на восстановление тонуса, потенции и многократно повышая интенсивность выработки спермы. Магия в прямом смысле слова открыла совершенно уникальные горизонты возможностей. Зато теперь он был уверен, что жены и наложницы наместника будут вспоминать о нем только с самыми теплыми и добрыми эмоциями. Плохо это или хорошо? Тут как посмотреть. По крайней мере, сам дракон считал, что сделал доброе дело, практически духовный подвиг, умудрившись совместить в одном действе и кару небесную для зарвавшегося человека, и удовлетворил тех, кто жаждал «глотка воды в пустыне». Да жизней новых зачал немало, что само по себе уже неплохо.