Перепуганная чернь разбегалась по домам с криками ужаса, проклиная жуткого мастера. А он спокойно паковал заряды в гильзы, заворачивал в просмоленные тряпки, чтобы не промокли под дождем, и, плотно заперев ларец, уходил из города с глумливой усмешкой на устах.
Так прошел он немалую часть мира. Был на столичных улицах Европы, где погасил радость изысканной толпы, был на рынке в Византиуме в праздник байрама, где испортил веселье детей Пророка, был на пиру у шейха в Счастливой Аравии, где сковал смертным хладом лица пьяных пирующих. Страх шел за ним следом, смертный страх и ужас, зачарованный мастером в призраки огней, ракет и дождей пламенных…
Пока не сошло на него умиротворение. В один из дней жарким августовским полднем он встретил на портовой дамбе в Неаполе цветочницу Мариту и с той поры забыл о Роксане. Сладкая черноглазая fioraia di Napoli[90] стала его женой.
И потекли дни тихого счастья.
Те совместные путешествия по длинным большакам, изнурительные от клубящейся пыли и дорожного праха, те ночевки в придорожных заведениях, ночи, проведенные где-то на краю поля под шатром неба! Эх! Боль сжимает сердце, глаза мутнеют от слез… Прошло, все прошло…
И в искусстве Яна тогда произошли изменения. Перестали пылать на окоеме злобные маски, перестали щериться на людей улыбки огненных тварей. Подобрели развлечения пиротехника. Перед глазами зрителей горели теперь голубые огни умиротворения в ореоле лазурных пламен индия и каломеля, расшивали узорами плащ ночи нежные ирисы, склоняли чашечки тюльпаны, раскачивали веера сочной баритовой[91] зелени длинноволосые пальмы…
Ян начал вести оседлую жизнь. Построил большой белый дом над берегом реки, насадил вокруг финики, лимоны, апельсины. Внутри устроил мастерскую, нанял нескольких помощников. В больших бочкообразных сводчатых печах плавил металлы, прокаливал в тиглях, прогонял их через все состояния.
Марита преданно стояла рядом с мужем: растирала пестиком смеси для зарядов на мраморных плитках, размешивала роговой лопаточкой препараты, с женской осмотрительностью начиняла пустые гильзы и патроны. Гудели топки, кряхтели мехи, шумно пенились реторты.
На плоской крыше дома мастер обустроил пиротехническую лабораторию для огневых проб; здесь подвергал свои творения суровым испытаниям, прежде чем выпустить их в свет, людям на удивление и восторг.
Ибо Ян пожелал возвысить свое огненное мастерство до вершин великого святого искусства; не хотел быть шарлатаном, как другие его бродячие собратья, цирковым потешником, стреляющим в небо ракетами лишь для забавы и блажных увеселений. Старался вложить в огневое дело мысли свои, выразить в бурных и шумных пламенных извержениях свои чувства, грезы и красочные сны. Его поражало несовершенство средств, снедала боль и тоска по чему-то большому и прочному. И безбрежная грусть ледяным саваном ложилась на сердце всякий раз, когда он видел в небе прекраснейшие из своих огней. Ибо ведал, что мгновения чуда кратки, словно проблеск молнии, что спустя несколько мгновений погаснет световое произведение и падет к его ногам метеоритным шлаком.
И тогда из тоски, окутавшей его в полдень жизни, родился величественный и смелый замысел, который должен был стать единственным в своем роде шедевром, бессмертным и непреходящим творением пиротехника Яна.
Зародился он в тиши семейного счастья и залег глубоко на дне души. Окутала его тайна святости и какая-то особая застенчивость. Ян не открыл его даже жене.
С того чудесного часа зарождения каждый день вечерней порой, когда уже остывали реторты, огонь угасал в топках и товарищи по работе расходились по домам, закрывался мастер в опустелой мастерской. Когда через час-другой выходил из потайного помещения, лицо его выглядело удивительно изменившимся и бледным, а в глазах стояла возвышенная задумчивость. На вопросы жены отвечал невнятно, обещая все раскрыть как-нибудь потом.
Но известно, что женщины любопытны. Не в состоянии совладать со своей нетерпеливостью, прокралась Марита под вечер в мастерскую и спряталась за железной перегородкой, которая отгораживала доступ к печи от ниши для руды. И узрела вещь удивительную.
Убедившись, что двери хорошо закрыты на все засовы, Ян нажал пальцем в определенном месте на стене; и тогда открылся выдолбленный в ней тайник, откуда он извлек большую хрустальную чашу, наполненную какой-то пурпурной жидкостью, в которой плавала черная круглая субстанция. Поставив препарат перед собой на столе, закатал рукав, царапнул кожу острием ножа выше локтя и выпустил в жидкость несколько капель крови. Затем, перевязав руку, склонился над чашей, касаясь черного шара пальцами обеих вытянутых рук. Глаза его медленно остекленели, белки закатились, конечности затвердели, как дерево, и… он уснул стоя. В какой-то момент выпрямленные руки поднялись вверх и неподвижно застыли над чашей. Тогда черный шар, будто притягиваемый таинственной силой, вынырнул из жидкости и, качнувшись несколько раз над ее поверхностью, свободно завис в воздухе. Мастер спал каменным сном.
91
Индий, каломель, барит — минералы, применяемые в пиротехнике для получения разноцветных огней.