Пани В., хорошенькая восемнадцатилетняя блондинка, забилась в истерике в объятиях седенького, словно голубь, подагрического старичка, который подошел к ней с букетом азалий, назвавшись ее «женихом». Зато супруга советника 3., дама в летах, приятно изумилась при встрече с элегантным юношей, апелляционным советником и ее законным мужем, чудесным образом посвежевшим на сорок с лишним лет.
После таких известий в городе поднялся колоссальный переполох, не говорили ни о чем другом, как о загадочных метаморфозах. Через месяц — новая сенсация: зачарованные дамы и господа медленно обрели свой первоначальный вид, вернувшись к внешности, дарованной им судьбой.
— И на этот раз вагон обеззараживали? — с любопытством спросила какая-то дама.
— Нет, любезная пани, в данном случае средствами предосторожности решили пренебречь. Дирекция, разумеется, окружила вагон особой заботой, поскольку оказалось, что железная дорога может извлечь из этого колоссальную выгоду. Начали даже выписывать специальные билеты в чудесный вагон, так называемые трансформационные билеты. Спрос, натурально, был огромным. В первые ряды за билетами встали целые колонны старушек, некрасивых вдовиц и старых дам, настойчиво требуя проездные документы. Кандидатки добровольно набивали цену, платили втрое и вчетверо, подкупали чиновников, кондукторов, даже носильщиков. В вагоне, перед вагоном и под вагоном разыгрывались драматические сцены, порой переходящие в кровавые драки. Несколько пожилых седовласых женщин испустили дух в одной из схваток. Однако страшный пример не остудил жажды омоложения; бойня за места продолжалась дальше. В конце концов всей этой авантюре положил конец сам чудесный вагон: однажды после двухнедельной трансформационной деятельности он неожиданно утратил свою удивительную силу. Станция приобрела нормальный вид, полчища обезумевших старушек и старцев отхлынули обратно в уют домашних очагов и теплых спален.
Он замолчал, и посреди гула возбужденных голосов, смешков и шуток на затронутую рассказом тему, украдкой выбрался из отделения.
Ришпанс шел вслед за ним, как тень. Его заинтересовал этот железнодорожник в потертой на локтях блузе, выражавшийся культурнее, чем любой рядовой интеллигент; что-то тянуло его к нему, какая-то таинственная волна симпатии подталкивала в сторону этого оригинального калеки.
В коридоре вагона первого класса он легонько положил ему руку на плечо.
— Простите меня. Могу ли я попросить вас на несколько слов?
Горбун довольно улыбнулся:
— Конечно. Даже покажу вам место, где мы сможем спокойно побеседовать. Этот вагон я знаю насквозь.
И, потянув профессора за собой, он свернул налево, туда, где стена с дверьми пассажирских отделений, изгибаясь, переходила в коридорчик, ведущий на платформу вагона. Сейчас здесь, на удивление, не было никого. Железнодорожник показал своему новому товарищу на стену рядом с последним пассажирским отделением.
— Видите этот маленький карнизик там, вверху? Это замаскированный замок, тайное помещение для высоких железнодорожных чинов на особые случаи. Сейчас мы рассмотрим его подробнее.
Он отодвинул карниз, добыл из кармана кондукторский ключ и, вложив его в отверстие, провернул. Вслед за этим вверх мягко поднялась стальная штора, открывая маленькое, изысканно обустроенное купе.
— Входите, пожалуйста, — пригласил железнодорожник.
Через минуту они сидели на мягких, вышитых подушках, отгороженные от шума и давки вновь опущенной шторой.
Железнодорожник смотрел на профессора с выражением ожидания на лице. Ришпанс не торопился с вопросами. Наморщил лоб, крепче сжал монокль и погрузился в задумчивость. Через некоторое время он заговорил, не глядя на собеседника:
— Меня поразил контраст между юмористичностью событий, о которых вы рассказывали, и серьезным предварением, которое им предшествовало. Насколько я припоминаю, вы сказали, что в последнее время на железной дороге случаются загадочные явления, которые будто бы ведут к какой-то цели. Если я хорошо понял тон ваших слов, вы говорили серьезно; похоже, у вас сложилось впечатление, что эти скрытые цели вы признаете весомыми, возможно даже переломными…