Последующие дни пришедший в себя Янг посвятил привычным для себя занятиям, однако пережитый экстаз оставил настолько неизгладимый след, что котировки ценных бумаг и курсы мировых валют уже всецело не овладевали им. Желание вновь испытать ту же гамму ощущений неотступно следовало по пятам и в итоге Эдвард вынужден был признать свою странную зависимость, расценив это как сигнал к действию, а не повод для расстройства.
В скором времени он завязал общение сразу с двумя женщинами — тридцатилетней Еленой из Подмосковья и двадцатидевятилетней жительницей Бишкека Раяной. Разведя сеансы связи по времени, Янг действовал в обоих случаях по опробованной на Оксане схеме, еще более растягивая нездоровое удовольствие от процесса предварительного знакомства с последующим завлечением жертвы в капкан лживых обещаний скорого бракосочетания, семейного очага, достатка и благополучия. У Елены был семилетний ребенок вместе с бременем внушительной задолженности по кредитам, поэтому вмиг разбитая надежда, выбравшись из ямы обеспечить сыну будущее, а также потерянное на сумасшедшего иностранца время довели ее до легкой истерики, отчего Эд несколько дней кряду пребывал на седьмом небе. Раяна не скрывала своего стремления перебраться из среднеазиатской Киргизии в любую высокоразвитую страну Старого или Нового света и зажить там на широкую ногу, что не преминул мастерски обыграть Янг, в самых ярких красках живописуя свой роскошный образ жизни, безбожно привирая и сознательно делая акцент на кругосветных круизах, дорогих ресторанах, азартных играх и прочих доступных ему увеселительных мероприятиях. После того, как маска ищущего подругу жизни миллионера оказалась сброшенной, Раяна долго отказывалась признавать резкую перемену в полюбившем ее с первой видеовстречи успешном бизнесмене, считая происходящее изощренным розыгрышем богатого американского эксцентрика. Эдвард же упорно молчал и потирал руки из-за случившегося замешательства, открывая новые грани экстаза с каждым недоуменным вопросом женщины.
Отведя темнеющую душу, жестоко посмеявшись над желающими обустроить свою жизнь людьми, он неожиданно для самого себя осознал, что более не получает прежнего удовлетворения от занятия всей жизни. С логической точки зрения приумножение личного капитала по-прежнему казалось единственно сколь-нибудь важным для всякого смертного занятием, однако исчезнувший драйв финансового хищника, так волновавший кровь долгие годы, превратил замешанную на риске увлекательнейшую гонку с неизвестным победителем в утомительную обязанность. Этот фактор и стал определяющим при принятии решения отойти от дел, озвученного в день шестидесятилетнего юбилея.
Заряженный горьким разочарованием обманутых жертв, Янг мог часами бесцельно колесить по городу. Правда вскоре он начал смутно догадываться, что его медленная езда больше походит на ленивый бег сытого зверя, пока еще только осматривающего место будущей охоты. Испугавшись превратиться в маньяка, чьи эмоциональные подъемы и энергетическую подпитку обеспечивают не столько душевные, сколько физические мучения оказавшихся в его кровавые лапах несчастных, Эд усилием воли запретил себе рыскать вдоль и поперек городских кварталов, чему немало способствовали хлопоты с завершением финансовых дел вместе с поиском подходящего живописного уголка для будущего дома.
Оказавшись на новом месте, Эдвард бросился узнавать здешних обитателей еще и потому, что надеялся сгладить нарастающий день ото дня внутренний дискомфорт, появившийся после блокировки его аккаунта на сайте знакомств. По всей видимости, одна из женщин написала на него жалобу, после чего Янг получил письмо от администрации интернет-площадки, которое просто проигнорировал, даже бегло не пробежав по нему глазами, в результате чего через пару суток не смог войти в свой профиль.
Только после того, как Эд осел в восьмидесяти милях от столицы штата, ему пришло, казалось бы, лежащее на поверхности решение зарегистрировался на другом ресурсе для онлайн-встреч. Устав слоняться одной из бессонных ночей по комнатам просторного жилища, он уселся за ноутбук и минут через десять уже разглядывал изображения потенциальных жертв. В конце концов выбор пал на тридцатитрехлетнюю Виорику из предместий румынского города Констанца, которая, судя по краткой информации и опубликованным фотографиям, больше всего на свете обожала кошек. Криво усмехнувшись, Эдвард попытался представить себе чудака, решившего связать свою судьбу с пропахшей ароматами обожаемых питомцев кошатницей. С другой стороны, в ее пользу говорила чарующая южно-европейская красота, а также подкупающие своим национальным колоритом одежды и экзотические украшения румынского Причерноморья. В чертах стройной темноволосой женщины было что-то от индианки или берберки, вследствие чего ее облик сквозил восточной загадочностью и особым шармом.