Когда Сайласа волокли сквозь окружающую замок рыбацкую деревню, он снова позвал на помощь. Его полный недоверия и ужаса голос почти растворился в шумах бури, а те рыбаки и их жены, что слышали его мольбы, открывали свои двери, но делали они это не для того, чтобы помочь ему или своим соплеменникам, но чтобы молча наблюдать за происходящим. Дети же подходили к окнам, чтобы посмотреть, как тащат горбуна.
Жалобный голос Сайласа затих. Люди Эрзаца не помогут ему. Их жизнь была идиллией, и они не хотели, чтобы она была запятнана присутствием того, кто напоминал им о потенциальном уродстве или несовершенстве. Даже те рыбы, у которых был хоть малейший намек на изъян в чешуе и плавниках, или чей вкус не оправдывал ожиданий, выбрасывались. Однако, островитяне не запятнали бы гниющей рыбой и зловонием разложения свои инкрустированные драгоценными камнями хижины и серебряную береговую линию.
Когда Сайласа Шелдрака, сопровождаемого Родриком, Хирном и мастером Норивком тащили по каменистой почве, присущей центральной части острова, к нему пришла ошеломляющая мысль – он скоро умрет. Почувствовав боль от сломанных костей и разбитой головы, он застонал. Наконец, его губы вновь зашептали обращенные к братьям жалкие мольбы и молитвы.
Чем ближе они подходили к лишенному растительности гроту, куда из поколения в поколения, дабы избавится от ненужных вещей, приходили островитяне, тем ухабистей становилась тропа.
– Родрик, – всхлипнул Сайлас, когда слуги отпустили сеть на скалистом краю грота. – Хирн. Братья, умоляю вас. Не слушайте этого безбожного священника. Посмотрите на меня. Я с вашего клана. Ваша родня. Я – Сайлас.
Когда в небе над ними сверкнула молния и, словно песня, раздался гром, Сайлас увидел своих братьев. С их напряженных скул стекали капли. Они были полны решимости и собирались с духом. Вонзив свой посох в землю, мастер Норвик посмотрел на них, а потом перевел свой взгляд на Сайласа.
– Ты – несовершенная вещь, – проговорил Норвик. – Непригоден для этого царства. Мы предназначены небесам и должны восседать с великим Зигмаром. Ты не будешь препятствовать нам.
Зная, что братья не смогут решиться отдать приказ, он кивнул слугам. Они, подняв сесть с обеих сторон, начали раскачивать, словно младенца в колыбели, Сайласа. Он кричал, когда сеть качалась взад и вперед над краем обрушившейся пещеры. Даже сверкающая молнии не смогла осветить ее грязные глубины. На мгновения Сайласа посетила мысль, что это все какая-то ужасная шутка или же кошмар. Что сейчас священник, слуги и его братья разразятся хохотом или же, когда солнце зальет окно, он проснется в своих покоях.
А потом он резко упал.
Он погружался во тьму. Падая сквозь червеобразный грот, он мельком увидел края скалы и людей, что бросили его умирать. Из-за окутывающей его конечности сети он не мог даже взмахнуть руками. Оставалось лишь приготовился к концу…
Сайлас Шелдрак упал.
Свет бури померк.
Темнота поглотила его.
Обо что бы не ударился Сайлас, это точно был не камень, и это была не морская вода. Все еще завернутый в сеть, он отскочил от чего-то мягкого и влажного. Вокруг Сайласа жидкость била фонтаном. При каждом движении в его груди скрежетали сломанные ребра. Он был дезориентирован в темноте, но у него возникло ощущение, что он катится вниз по какому-то склону. Его уши наполнились жужжанием потревоженных мух. Каждый вдох давался с трудом. Но не это было самым страшным: из-за невыносимой вони каждый глоток воздуха превращался в пытку. Окруженный стаями роящихся вокруг него черных жирных мух и холодной слизью, хлещущей по его кувыркающему телу, Сайлас падал вниз, пока, наконец, не упал на самое дно – но по инерции он покатился дальше и окунулся в холодную воду.
Какое-то время, он лежал на вонючей отмели. Принц недоверчиво моргнул: было чудом, что ему удалось остаться в живых. Грот был наполнен гнилью и поглощен мраком. Сайлас слышал свист буйных волн и шипение разбивающихся брызг. Из дыры в потолке и наполовину погруженного в море входа в расщелину вспышки молний проникали в похожую на комнату пещеру. Отвратительное, забытое место.
Свет бури также показал причину, по которой Сайласу удалось выжить. Он упал вниз через всю пещеру, приземлившись на, годами выбрасываемые в грот островитянами, гору из обломков и рыбы. Он был насквозь пропитан маслянистой жидкостью и стекающими по его телу внутренностями рыб. От него воняло, как от недостойного небесного царства, но все же он был благодарен миру за эту колоссальную груду разлагающейся плоти.