Тулеев от изумления слишком быстро расправил крылья. Этим неловким движением он содрал себе кожу на щиколотках и запястьях, поскольку кровеносная паутина хозяина по-прежнему держала его крепко. Кажется, крылья стали очень большими, и в то же время они ухитрялись как-то складываться на спине, съеживаться, или вообще стали невидимы…
Он был горд и счастлив своим новым телом.
– Ты удивлен? – Кажется, повелитель рассмеялся, если он вообще умел смеяться. – Мне нужно другое, и не только мне. Вы верите, что Эрлиг-хан управляет душами мертвых, что у него есть канцелярия с писарями, делопроизводителями, курьерами, хранителями печатей… Верьте, мне нет дела. Тем, кого вы называете духами, нет до этого дела. Ты же не поверишь мне, если я скажу, что мертвых душ нет. Нет никаких душ после смерти. И ты не умер, ты у меня в гостях только потому, что твое внутреннее ухо не очерствело с годами и не превратилось в толстую грубую скорлупу, как у других червяков… Но нет никакой канцелярии, и нет никаких душ умерших. Если вам так не терпится оживлять Тэмучина – что ж… лакайте кровь. Мне важно другое. Мои слуги найдут мне его могилу и принесут мне то, что завернуто в белом знамени…
– А что там, в знамени? – намеревался спросить крылатый шаман, но только сипло взвизгнул от боли, совсем забыв, что рот не закрывается.
– Там урна с прахом, – повелитель рассмеялся столь низким голосом, что у его собеседника завибрировала черепная коробка. – Там маленькая походная урна, запечатанная четырьмя печатями великих пророков… Тебе ни к чему знать, чей прах спит в урне. Заговоренное великим шаманом Кокэчу белое знамя надежно хранит этот прах и будет хранить еще очень долго. Воитель Тэмучин заполучил эту урну, когда привел свою конницу в страны халифата. Там явно не сгоревшие кости Тэмучина, ха-ха-ха. Для того, чтобы достать из усыпальницы этот прах, понадобится много крови…
Я спрячу урну так, что ни один смертный из вашего мира не найдет ее, и тогда большую войну ничто не сможет остановить. Русский царь верит, что найдет оружие против халифата, но оружия ему никогда не найти. Это будет славная война, она захватит полмира. Мы оживим Тэмучина, и он затеет поход против русского Белого царя… Нам нужна большая война, настоящая большая война, тогда русские не придут за Байкал. Тэмучин отбросит их на запад, сожжет их проклятые города, как сделал это тысячу лет назад. Потом он соберет войска и опустошит Поднебесную, потом он пойдет дальше, против халифата, и на сей раз мы поможем ему.
Мы сможем ему помочь, Тулеев, потому что… потому что ткань тонка как никогда, людишек слишком мало. Но ткань недостаточно тонка, чтобы я сумел вернуться… Здесь слишком тесно, Тулеев. Ты поможешь мне вернуться, а я сделаю тебя эзэном. Когда Истребитель людей истребит их достаточно много, ткань прорвется, и все в мире станет опять так, как было в золотые времена моего детства, перед лицом мудрого неба…
Шаман был раздавлен величием замыслов господина. Выходит, что прав был дед, когда завещал сыновьям и внукам остерегаться русских царей. Как только людей стало мало, шаманы вошли в почет, и духи стали благосклонны к тем, кто их ублажает. Как только эпидемия унесла миллионы, сразу стало легче предсказывать будущее, смерти, рождения и погоду, успехи в охоте и торговле. Сразу стало легче лечить больных, да и больные в улусах выздоравливали гораздо быстрее. Детки росли крепышами, зверь сам выходил к охотникам, в лютые зимы хватало корма скотине, и никто не учил, как надо жить…
Пока на западе снова не зашевелились те, кто считал себя цивилизацией.
– Но ты не пойдешь камлать на Алаан-хан… – зашептал тысячеглазый владыка. – Ты выполнишь другую службу… Она будет тебе приятна и полезна для всех нас. Я не могу это сделать сам, ткань мира еще слишком крепка, а на западе ее границу пересечь еще сложнее. Ты доставишь подарок жене русского Белого Царя. Я не могу проникнуть к ней сам, ее надежно охраняют русские колдуны. Ты не сумеешь ее убить, но ты подаришь ей бурхан. Ее старший сын – слабак, он не сядет на трон, а вот будущий ребенок нам опасен. Жена царя родит своему мужу змея… охоха-ха-ха…
– Но… но как я доберусь туда, повелитель?
Что-то протянулось из пряной тьмы, еще один тонкий лиловый отросток, блуждающая вена повелителя. Только на конце вены вырос не глаз, а серое волосатое копыто. Копыто ударило Тулеева в грудь, и…
Сильный шаман Тулеев больно ударился боком, затем обжег ногу, взвыл, покатился по твердому и, только уткнувшись носом в дощатый пол, услышав хохот и звон посуды, сообразил, что вернулся не в свой походный чум, а в какое-то изгаженное, вонючее помещение, расположенное в совершенно незнакомом городе. Здесь отвратительно пахло, вокруг колыхался табачный туман, среди столиков носились половые в фартуках, громыхали кружки, а в углу скрюченный безногий человечек играл на странном изогнутом инструменте.
На Тулеева не обратили внимания. Он словно свалился с неба, такой силы был удар. Но небо скрывалось за решетчатыми ставнями, а еще часто распахивалась дверь во двор, принося дождливое дыхание огромного города…
Он каким-то образом догадался, куда попал. Это священный город русских колдунов, город Белого царя. За окнами кабака Тулеев различал золоченые шпили. Он поднялся, ковыляя, подошел к висящему перед стойкой зеркалу, всмотрелся. И почти сразу, еще до того, как увидел свое помятое отражение, ощутил, как прямо сквозь одежду, сквозь пропитые стены этой смердящей норы разворачиваются широкие крылья. Этим невидимым крыльям ничто не могло стать преградой.
Никто за упавшим с неба бурятом не следил. Тулеев нашел воду, сполоснул лицо, боязливо приблизил свечу к глазам. Глаза самые обыкновенные, но это для стороннего наблюдателя. Никто из случайных посетителей кабака, столпившихся перед стойкой, не заметил бы его настоящих глаз.
Лимонно-желтых, с черными зрачками, похожими на лезвия ножей.
Тулеев потрогал себя под халатом. Кости побаливали, но ничего не сломалось. Он вернулся к пьяным мужикам, подобрал со стола нож, ради интереса поранил себе руку. Кровь свернулась за несколько секунд, порез зарос, даже шрама не осталось. Он стал нечувствителен к боли.
– Довольно тебе, чтобы не спрашивать больше? – раздался громовой голос в голове.
– Да, да, повелитель, довольно!
Он вернулся. Вернулся так быстро в зыбкий лиловый мир хозяина, что даже не успел испугаться. Зато успел подумать, что с этого момента пугаться ему больше нечего. Розовые тенета больше не сковывали его щиколотки и запястья, сладкий горячий воздух ласкал легкие, за спиной медленно вздымались и опадали прозрачные крылья.
– Они сбежали… они бегут к Матери озер, к Байкалу, – прошипел владыка нижнего мира. – Ты мог бы их найти, но я не хочу тобой рисковать. Молчи, червяк, не смей разевать пасть, пока говорю я! Ты мог бы догнать нашего врага, но вместе они слишком сильны. Мы нанесем удар с другой стороны, мы опередим гадания глупых монахов. Ты отнесешь жене русского царя бурхан быка, но вначале ты должен его получить. Настоящие бурханы есть только у одного человека, это твой друг Повар Хо…
Тулеев заворчал, как рассерженный пес. Он чувствовал, что слова ему становятся не нужны для общения, во всяком случае – с повелителем.
– Да, кажется, Повар Хо отказался от твоей замечательной дочери, – невинно напомнил Эрлиг-хан. – Он не принял ее молодость, не пожелал сделать ее новой женой и породниться с твоим замечательным семейством.
Тулеев рассмеялся. Теперь оставалось найти ту, для кого он предназначен.
Жену русского царя.
14
ЛОВЧЕЕ СЕМЯ
Ночь провели на развилке больших дорог. В машине натопили, Артур изнывал от жары. Ему гораздо проще и приятнее казалось переночевать прямо на земле, под колесами Кенвуда, но Варвара в буквальном смысле встала грудью на его пути. Она заявила, что если Кузнец пойдет дрыхнуть на дорогу, то она-то уж точно не сомкнет глаз и проведет всю ночь в обнимку с иконой и пулеметом. Коваль так и не придумал, как реагировать на Варварину внезапную заботу, он предпочел вернуться в душную спаленку.