Любопытно, что Бог Ветхого Завета проявляет себя первоначально как Бог, связанный с местом, вписанный в него. Узнавание Бога увязывается с местом почти как с мнемотехническим «локусом». Мартин Бубер так определяет процедуру первого узнавания Бога пророками: «Бог, принесенный с собой и сопровождающий человека, идентифицируется с тем, которого ранее обнаруживали на этом месте он узнается через него» (Бубер 1958–44–45).
И лишь постепенно, как замечает Бубер, Бог иудеев отделяется от места и заявляет о себе как везде и постоянно присутствующий, как Бог, чье «здесь-бытие» сопровождает человека повсюду. Его идентификация отныне не предполагает «возвращения» к месту первичной манифестации.
Образ человека, воздевающего к небу руки, у Гюго, с одной стороны, указывает на высшую точку зрения (небо), а с другой стороны, как бы дает диаграмму напряжения, движения вверх, знакообразующей деформации. Деформации порождают алфавиты как абстракции неких деформированных пиктограмм, как иероглифы, все еще хранящие память о вытесняемой деформацией (эволюцией) иконичности[45]. Речь идет о некой манифестации Другого (Бога), проецирующего свое присутствие в знаки письма. В итоге Гюго заявляет: «Иероглиф — необходимая основа буквы. Все буквы первоначально были знаками, а все знаки — образами.
Человеческое общество, мир, весь человек находятся в алфавите. Искусство каменной кладки, астрономия, философия, все науки имеют отправную точку в алфавите, незаметную, но реальную; так и должно быть. Алфавит — источник» (Гюго б.г. а: 50).
И далее Гюго дает иероглифическую расшифровку всех букв алфавита. Выберем из этого глоссария лишь те буквы, которые начертаны подземным лабиринтом клоаки. Помимо Y, это Т — молот, превращающийся в язык колокола, Z — «молния, Бог». F — это развилка, виселица, но и первая буква «скрытого слова» «вера» (Foi), V, прочитывающаяся в очертаниях улиц Малого Пикпюса, — это чаша. Существенно, что интерпретация букв от А к Z обладает некоторой внутренней логикой. А — это крыша дома, ковчега, D — спина человека, и т. д. Гюго комментирует: «Итак, сначала человеческий дом, его архитектура, затем человеческое тело, его структура и уродство, затем правосудие, музыка, церковь; война, жатва, геометрия; гора; кочевая жизнь, жизнь в изоляции; астрономия; труд и отдых; лошадь и змея; молоток и урна, которые при соединении образуют колокол; деревья, реки, пути (все эти знаки заключены в букве Y, — М. Я.), наконец, судьба и Бог — вот что заключает алфавит» (Гюго б.г. а: 51). Этот комментарий интересен тем, что он преобразует алфавит как классическое воплощение парадигмы в синтагму, заключающую в себе историю человечества. Парадигма алфавита читается Гюго как некий маршрут от человеческого жилища, через формирование цивилизации к Богу. «Эволюция», используя термин Арто, вписана в само движение алфавита от его начала к концу. Но по существу именно так и читается символический, инициационный маршрут человека в подземном лабиринте от смерти и тьмы — к свету и Богу. Гюго вводит в роман следующий эпизод, связанный с Вальжаном: «Выходя из воды, он споткнулся о камень и упал на колени. Приняв это за указание свыше, он так и остался коленопреклоненным, от всей души вознося безмолвную молитву богу» (2, 628).
В тот момент, когда Жан Вальжан падает, воздевая руки в молитве, он собственным телом воспроизводит букву Y, которую он миновал в своем путешествии. Подземный алфавит не только дублирует смысл подземного странствия, он маркирует смысловые узлы движения Жана Вальжана, подчеркивая его принадлежность уровню мистического письма.
Особое значение в этом алфавите имеют несколько букв — V, Y, Z. Буква V среди них занимает особое положение, потому что одновременно является цифрой — римской 5, в ней нумерическое встречается с алфавитом. Английский эссеист XVII века сэр Томас Браун в своем эссе «Сад Кира» («The Garden of Cyrus» — 1658) попытался доказать, что расположение деревьев в райском саду следовало схеме, составленной из ромбов, состоящих из двух букв V. Ромбовидная сеть, по мнению Брауна, — это некий идеальный божественный орнамент. Отраженная в зеркале, симметрично удвоенная буква V превращается в Х — также букву и цифру. Но одновременно Х является знаком акустического удвоения — эха и схемой распространения оптических лучей. Более того, анатомическая схема зрения, в которой нервы, идущие от двух глаз, соединяются в мозгу, также повторяет форму буквы V (Браун 1968:202–203). Эссе Брауна было использовано Эдгаром По в его «Артуре Гордоне Пиме» для описания некоего божественного орнамента (Ирвин 1992).
45
Ср. использование так называемых «визуальных алфавитов» (часто антропоморфных) в старых мнемотехниках: Йейтс 1969:124–125.